Зал вздыхал, ворочался, нервно дышал табачным дымом.
Зигмунд оглядел пустой ринг, снова натер подошвы боксерок канифолью, переступил с ноги на ногу, нервно зевнул, скинул халат, вышел в центр ринга и стал азартно боксировать один.
В ярком четырехугольнике света, опоясанный белыми канатами, боксер казался маленьким и хрупким. Зал не обращал на него внимания, раздался только один возглас:
— Красавчик! И такой молоденький! — В голосе женщины звучало любопытство и ожидание.
Сажин проследил за движениями боксера, обернулся, нашел Роберта и Шурика, которые чинно сидели на приставных стульях перед первым рядом, помахал им рукой и снова повернулся к рингу.
— Миша никогда ни о ком не забудет, — сказал Роберт и протянул Шурику конфету. — Зигмунд сегодня выиграет, и я тебя прощу, жеребенок.
Шурик, сидевший словно перед фотообъективом, покосился на грузина, взял конфету, заложил ее за щеку и снова застыл.
— Я похож на представителя? — спросил он, поправил галстук и осторожно провел ладонью по прилизанным рыжим вихрам.
— Абсолютно, — Роберт достал из кармана вторую конфету, хотел положить в рот, но отдал Шурику.
Зал вздохнул и застонал. Вздрогнули и тускло блеснули объективы телевизионных камер. На ринг поднялась группа мужчин, и Зигмунд подошел к Сажину, взял полотенце и вытер пот. Сажин протянул бутылку с водой, боксер сполоснул рот и сплюнул в урну.
Бартен скинул халат и вместе с рефери вышел на центр ринга.
— Иди, сынок, — Сажин похлопал Зигмунда по спине и почувствовал, как он вздрогнул.
— Четырехунцевые перчатки, — сказал боксер и взял тренера за локоть. — Спокойно.
К Сажину подошел судья и протянул две пары черных маленьких перчаток.
— Гости выбирают, — сказал он и поклонился.
— Встреча проводится по любительским правилам, — Сажин оттолкнул руку судьи, — перчатки должны быть большие.
— Поздно, — Зигмунд взял обе пары, помял в ладонях, одну вернул, а другую стал надевать.
— Пусть Дин Бартен подойдет ко мне, — он протянул Сажину левую руку, — завяжите, пожалуйста.
Судья помялся, хотел что-то сказать, но Зигмунд посмотрел ему в глаза, и тот пошел через ринг.
— Защита подставкой исключена, — быстро говорил Сажин, завязывая перчатки, — держи его на дистанции. Не подпускай…
— Да знаю я, — раздраженно перебил Зигмунд.
— Извини, что заставил ждать, — на весь зал произнес Бартен. В руке у него был микрофон, — здравствуй.
— Здравствуй, — Зигмунд с трудом подбирал чужие слова. — Почему перчатки четырехунцевые? Мы с тобой договаривались о любительских перчатках.
— Я никогда не работал в больших перчатках и три раунда. Количество раундов — твое, перчатки — мои. Я считал, что это честно. А ты?