Неужели судьба будет так жестока и не соединит нас навеки? Неужели я паду, не прижав еще раз к груди свое счастье? Ведь только начиналась жизнь и ушла... Нет, не ушла... Я ощупываю оружие, которое доверила мне моя родина для защиты Киева, седого Днепра... Слез нет на моих глазах. Они высохли разом... Батальон переходит Днепр, я останавливаюсь на левом берегу и плачу крепко, крепко, но так, чтобы слез моих не видел мой взвод, который уже уважает меня и считает чуть ли не ветераном.
— «Почему мы отходим от Киева, а не остаемся на его обороне?» — так спрашивают меня бойцы. И я отвечаю им: «Потому, что мы долго сражались — командование решило дать нам отдых».
— «Мы не устали, — говорят бойцы, — мы хотим защищать Киев вместе с теми, кто остается здесь». Я понимаю их. Они не могут покидать реки, вспоившей их дедов и отцов. Им больно и горько...
Страх перед немцем давно ушел, усталость скрывается, и я верю, — крепнет в войне дух, который в конце концов принесет нам победу. А пока... горит ридна Украина, пылают хаты и поля, топчет землю железо, улетают птицы. Носятся над Украиной только птицы огня и металла, и жаль до обиды, что больше среди них черных»...
Валя читала «щоденник» Тимиша, присланный для Танюши, и слезы, одна за одной, капали из ее глаз. В этих листках, написанных на линованной бумаге, вырванной из ученической тетради, излилось горе и надежды человеческой души.
— Надо переслать Танюше, — сказала Валя,— неужели он не получил еще ее новый адрес?
— Дневник Тимиша я перешлю сегодня же, — согласился Богдан, — майор Лоб везет запасные части в Ейск. Он опустит письмо в Ейске, а оттуда оно мигом дойдет к Танюше... Кстати, тебя может захватить майор на Кубань.
Вала вытерла платочком глаза, отрицательно покачала головой.
— Я не оставлю тебя одного в такое время.
— Но со мной оставаться опасно.
— Раз будешь ты переносить опасности, буду и я с тобой разделять их. Все равно я не проживу и одного дня без тебя, Богдан.
— Но нужно подумать о сыне... Об Алеше...
— Не будь так жесток, Богдан.
— Я не хотел тебе говорить, Валя, но ты вынуждаешь меня... Согласно приказа я должен остаться в городе до самого последнего момента... существования завода.
— Я останусь с тобой.
— Повторяю, мы оба будем подвергаться огромной опасности. Может быть не все будет гладко. Немцы зачастую сбрасывают авиадесантные части, отрезывают пути отхода. Может быть придется выходить из окружения... Ты свяжешь меня. Я вынужден буду делить обязанности между долгом и тобой.
— Если бы Шевкопляс не ушел на фронт, и ты оставался главным инженером, было бы по-другому. Ты выехал бы с первыми эшелонами...