— Но теперь я не могу выехать с первыми эшелонами. Я директор завода. Я должен быть примером для всех остальных, а тут капитан корабля все время держит на мостике свою супругу...
— Ты начинаешь обижать меня...
Она замолчала и сидела, держа на коленях листочки дневника Тимиша. Готовое сорваться возражение потухло в душе.
— Я согласна, Богдан, — сказала вдруг Валя. — Прости меня.
— Спасибо.
Богдан взял ее за руки, листочки дневника упали на пол. Богдан откинул ее голову и кротко поцеловал вначале губы, потом щеки, лоб. Она принимала его поцелуи, прикрыв глаза и прижимаясь всем телом.
— Как хорошо с тобой, Богдан. Вероятно, я большая эгоистка. Мне стыдно своего счастья. Вероятно, когда-нибудь я поплачусь за это... Надо собрать письмо Тимиша.
Они нагнулись, собрали листки, подобрали по страничкам и потом, сидя рядом, перечитали вновь все.
— Какой хороший человек Тимиш, — сказал Богдан, — часто я завидую ему, его доле воина... Там проще понимаешь события, там все понятней. Есть грусть, тревоги, но его письма чистые, настоящие и, главное, мобилизующие дух... Прости, Валюнька, я как-то говорю слишком выспренно. Завтра ты уедешь в Москву. Железную дорогу изредка бомбят, но будем надеяться, все сойдет благополучно.
— Я не боюсь бомбежки. Привыкла... Тяжело покидать тебя, родной. Боюсь, что теперь наша семья разобьется уже на четыре части. Папа едет с эшелоном?
— С последним. — Он держал ее за руки и ощущал мозоли на ее ладонях. — Закончили укрепления?
— Почти. Вчера туда уже пришла пехота и спешенные кавалеристы Николая. Они привезли орудия, пулеметы. Обживают блиндажи. Езжай, Богдан. Я хочу повидать сегодня Николая. Прощусь с ним.
...Шел дождь. Низкое небо нависло над городом. Струйки стекали по асфальту мостовых, по стеклам машины, по каскам красноармейцев, направляющихся за город, по стволам расчехленных орудий, по граням штыков. Вдоль шоссе, в желтых ямах, накрывшись плащ-палатками, лежали бойцы, кое-где устанавливали зенитные орудия, нацеливая их на дорогу, чтобы использовать как противотанковые. Шлагбаум контрольного пропускного пункта выкрашен в красный и черный цвета. Документы проверяли тщательно. По скошенным полям, пригибаясь, бежали бойцы истребительного батальона. Шло учение. На колесики пулемета налипала грязь. По железнодорожному полотну один за одним прошли три поезда — два с орудиями и бричками и один с войсками. Над эшелонами на бреющем полете пронеслось звено истребителей, вскоре потерявшихся в дымке дождя.
Богдана ожидал Данилин. Он был одет в дорожный костюм: плащ, сапоги, поверх плаща ременный пояс, противогаз, на которой написано химическим карандашом — А. Н. Данилин. За спиной небольшой зеленый рюкзак с голубыми наплечниками.