Смотрю на лиловый синяк на своде стопы и опухшую лодыжку.
– Нет, думаю, это всего лишь растяжение связок.
– Ирландка, ты пока еще не доктор, – бормочет Эштон, наклоняется и осматривает мне ногу. А я смотрю на его спину: мокрая футболка облепила его как вторая кожа. Вижу каждую мышцу. Когда он меня нес на руках, грудь была укрыта от дождя, а спина промокла до ниточки. Даже если Эштон и продрог, он не подает виду.
– Давай для начала приложим лед, а если будет хуже, отвезу тебя в больницу.
Молча киваю, отмечая про себя, как Эштон берет ситуацию в свои руки, словно у меня нет права голоса.
– Вот, возьми. – Грант протягивает мне пару костылей. – Заметив мою гримасу, объясняет: – Это Тая. Он пару раз в году обязательно растягивает связки, производственная травма на вечеринке. Хорошо, что он коротышка. Думаю, тебе как раз подойдут.
– А он не будет против?
– Нет, до ноября они ему точно не понадобятся. Он у нас как часы. – Грант опускает глаза на мою ногу и улыбается.
– Что? – настораживаюсь я.
Он пожимает плечами и говорит:
– Ирландка, у тебя такие сексуальные ножки. – Тут же раздается недовольное рычание Риган, и она игриво шлепает приятеля по груди.
– Хватит глазеть на ножки моей соседки!
– Хорошо, давай тогда поглазею на твои.
Она визжит и удирает из ванной, а Грант гонится за ней.
– Лед принесите! – кричит им в спину Эштон и уже тихо с досадой бормочет: – Этот идиот все– таки доиграется – вылетит из сборной.
Смотрю, как он изучает содержимое туалетного шкафчика и извлекает аптечку первой помощи.
– Надеюсь, тренер ни о чем не узнает, – с улыбкой говорю я. – Им так хорошо вдвоем.
Эштон замирает на месте. Секунды через четыре руки снова приходят в движение, и он достает антисептик и бинт.
– Может, хочешь позвонить Коннору и сообщить, где ты?
Коннор.
– Ну да. – Мне и в голову не пришло ему позвонить. Я вроде как о нем забыла. Нет, не вроде как. Я о нем совершенно забыла. – Он ведь в библиотеке, пишет работу, да? Не хочу его беспокоить.
Взяв мою ладонь в свою, Эштон смотрит мне в глаза и спрашивает:
– Уверена?
И у меня возникает ощущение, что он спрашивает меня о чем-то совсем ином. Может, о том, уверена ли я в своих чувствах к Коннору?
Атмосфера в ванной становится все напряженнее, и я с трудом втягиваю воздух в легкие и выталкиваю его, а темные глаза все смотрят в мои, ожидая ответа.
– Думаю, да. – Вот и все, что я могу из себя выдавить.
Эштон вздрагивает, и я снова вспоминаю, что он насквозь промок.
– Тебе надо переодеться. А то еще заболеешь, – шепчу я, не сводя глаз с его мокрой одежды.