– Ирландка, не смотри на меня.
– Я не смотрю. – Отворачиваюсь и смотрю на дорогу, а щеки горят. Попалась. Опять.
Эштон чуть встряхивает меня, перехватив руки поудобнее.
– Может, опустишь меня и отдохнешь?
Он ухмыляется.
– Восемь лет занятий греблей не проходят даром. Я не устал, Ирландка.
– Догадываюсь. – Восемь лет. Теперь понятно, почему он в такой прекрасной форме. – Значит, тебе на самом деле нравится.
Вздохнув, он шепчет:
– Да, здорово расслабляет, когда сидишь на воде и думаешь только о конечной цели. Так проще не думать ни о чем другом.
Эштон встряхивает головой. Вижу еще одну дождинку у него на щеке и понимаю, что он хочет ее смахнуть, но у него заняты руки.
– Сейчас, – шепчу я и протягиваю руку к щеке. Эштон морщится и хмуро смотрит на меня. Отдергиваю руку. Наверное, я неправильно поняла. Не надо было… Но дело не во мне, понимаю я. Заметил большую ссадину у меня на ладони. Он осматривал щиколотку, а про ссадину я забыла.
– Ирландка, лучше тебе не бегать, – бормочет парень.
– А тебе на пробежку лучше одеваться потеплее, – ни с того ни с сего взрываюсь я и чувствую, что густо краснею.
– Не понял, Ирландка. Это еще почему?
Тяну время, облизываю зубы языком и решаю просто проигнорировать вопрос.
– Я могла подождать Гранта.
– И схватила бы воспаление легких, – упрямо парирует он и снова перехватывает руки. От его движения ногу снова простреливает болью, но я умудряюсь не поморщиться. Не хочу расстраивать Эштона.
Он идет быстрым, размеренным шагом и смотрит прямо перед собой, из чего я делаю вывод, что разговор окончен.
– Жаль, что у тебя погибли родители, – говорит он так тихо, что я чудом расслышала.
Украдкой гляжу на него: смотрит прямо перед собой, лицо – непроницаемая маска.
А мне жаль, что у тебя умерла мать.
Слова вертятся на языке, но я молчу. Ведь Риган тогда подслушивала. Предполагается, что она ничего не знает. И я тоже. Вот если он сам мне скажет…
Молчу и просто киваю, жду, что дальше. Но он тоже молчит. Повисает длинная, неловкая пауза. Эштон смотрит на дорогу, а я перевожу взгляд с его лица на придорожные деревья и обратно. Чувствую, что тепло его тела передается мне, и понимаю, что на мне его пот. Слышу биение его сердца и сравниваю со стуком своего. А потом до меня вдруг доходит комизм ситуации.
Больше не могу молчать.
– Даже не верится, что отец Риган знал моих родителей, – непринужденным тоном говорю я. – И что он увидел во мне маму. Не знала, что мы с ней похожи.
Эштон хмурит брови.
– А ты помнишь, какая она была?
– Помню. Но все детские и студенческие фотографии родителей пропали во время наводнения, так что я никогда не видела ее в моем возрасте.