А самым любимым временем в школе для меня была большая перемена, на которой мы всей толпой ходили в столовую. Отдых от уроков, долгожданная и обильная еда, а так же общение с братьями и сёстрами, делали это время самым лучшим в первой половине дня. Как я узнала из их рассказов, раньше Каллены просто молча сидели за своим столом в самом дальнем углу столовой, лишь слегка изображая процесс поглощения пищи, а порой не заморачиваясь и этим. Я удивилась, как же никто раньше не заметил, что они совсем не едят? В конце концов, можно было потихоньку убирать часть еды в карманы, например, а потом выбрасывать, когда никто не видит. Но Эдвард объяснил, что школьники практически никогда не наблюдают за Калленами достаточно пристально, чтобы заметить эту странность. Люди бросали на них взгляды, слишком короткие, чтобы заметить что-то ещё, кроме неземной красоты, и сразу же отводили глаза, не понимая, почему сторонятся Калленов, но, тем не менее, делая это. Ладно, с моим появлением проблема еды была решена. Мой нечеловеческий аппетит служил для всех прекрасной маскировкой. Да и само моё присутствие за столом вносило нотку оживления. Сами собой возникали разговоры, на случай, если кто-то нас услышит – вполне безобидные. Но молчания за столом почти не было.
К новой фамилии я привыкла довольно быстро, тем более что старалась больше не отвлекаться. На уроках я всегда отвечала правильно, все домашние задания выполняла качественно и в срок, с лабораторными тоже справлялась легко – в общем, быстро заслужила репутацию ботаника. Впрочем, это никого особо не удивило. В школе давно привыкли, что дети Калленов знают и умеют едва ли не больше учителей. Среди преподавателей бытовало мнение, что родители усиленно занимаются с детьми, а теперь и со мной, на дому, поэтому мы все такие умные. Что ж, неплохая версия, пусть и дальше так думают.
Вечера мы проводили с Эдвардом. Или всей семьёй, но всё равно мы были рядом. Мы вообще были практически неразлучны, обычно не расставаясь больше чем на несколько минут. Было только два исключения: уроки и охота. И если с первым я ничего поделать не могла, то второе я попыталась изменить. Я вновь попробовала осторожно уговорить Эдварда брать меня с собой, тем более что с наступлением учебного года дальние походы прекратились. Каллены в основном довольствовались тем, что могли поймать неподалёку, в радиусе нескольких десятков километров, таким образом, вся охота занимала не более пары часов. Правда, приходилось довольствоваться оленями и лосями, а они были, по словам вампиров, совсем невкусными, в отличие от хищников, зато всегда под рукой и в большом количестве. Но даже на такую короткую охоту Эдвард отказывался меня брать. Всё ещё не хотел, чтобы я увидела его таким, каким он бывает, когда нападает на животных. Хищником. Чудовищем. Монстром. Мне так и не удалось его переубедить, что для меня он всегда самый лучший. В конце концов, я оставила эти попытки – понимала, что это его больное место. Но даже короткие часы разлуки давались мне очень тяжело.