– Я тебя пристрелю, – пообещал ему Гергос, но эффекта это не возымело.
– Дану.
– Что?
– Я могу остаться с ним, пока вы ходите в ближайшую деревню. Один вы дойдете быстрее.
– Нет, Ри, я тебя не оставлю.
От этих слов, пусть и сказанных резко и нетерпеливо, потеплело на душе.
– Мы хорошо спрячемся.
– Я сказал нет. Не спорь.
Ри улыбнулся, радуясь, что в темноте этого никто не видит. Ему бы очень не хотелось оставаться одному, глупый коняга – не в счет.
– Тогда что мы будем делать?
– Этой дорогой часто пользуются, рано или поздно кто-нибудь по ней проедет.
Но в следующий час никто по ней не проехал, а Ри все равно весь извелся. В каждом шорохе ему чудился приближающийся конский топот – это Коварэн выслал за ними погоню. Тишина пугала не меньше, каждая минута промедления казалась губительной. А потом он услышал слабое позвякивание колокольчика. Сначала подумал – это Тавох шутки шутит. Откуда ночью посреди дороги взяться колокольчикам?
Но тут Гергос поднялся с поваленного ствола, на котором сидел все это время, и довольно выдохнул:
– Наконец-то!
Ри тоже встал, опираясь на свой нелепый посох. Звон сделался громче, потом к нему добавились скрип колес и тихое лошадиное фырканье. Гергос вышел на дорогу прямо перед приближающейся каретой, и Ри услышал возмущенные крики возничего:
– Ты что творишь? А ну пошел отсюда! Ну!.. Эээ, ваше сиятельство?
Гергос подошел ближе. При свете фонаря возницы его равнодушное, высокомерное лицо показалось Ри восковой погребальной маской какого-нибудь древнего царя. Он уже научился ловить это выражение на лице дану и знал, что Гергос смотрит так, когда хочет заставить собеседника понервничать. Возница заерзал на сидении, свет заплясал, и Ри увидел на боку кареты эмблему – крылатый конверт и скипетр. Почтовый дилижанс!
Гергос молча смотрел на возницу.
– Ваша светлость? – еще более неуверенно предположил тот.
– У вас есть свободные места?
– Нет, ваша светлость.
– Вы сможете их предоставить?
– Я смогу... что? Как вы сказали?
– Предоставить. Ссадите кого-нибудь. Нам нужно два места. Без багажа.
– Но... Ваша светлость, ночь ведь, до ближайшей гостиницы еще восемь миль.
Гергос не стал спорить, он привстал и ухватился за шнурок колокола – его звоном возница обычно извещал о прибытии на очередную станцию. В отличие от маленьких колокольчиков, привешенных на постромки и едва слышных даже ночью на пустой дороге, большой колокол отозвался ясным и гулким звоном. Внутри кареты завозились, кто-то заворчал, а потом отдернулась занавеска, и наружу высунулось недовольное сонное лицо: