гордыне, Николая обуял ужас куда больший, чем тогда, в Ливадии у гроба почившего
Государя-отца.
Проводя в поисках выхода ночи в молитвах и смятенных думах, самодержец то
цеплялся за мысль о новой деспотии, то готовился искупить свои ошибки отречением и
монашеством. Но, в итоге, свыкся, наконец, с неизбежностью упорной и кропотливой
работы на пути, предложенном ему Вадиком и его друзьями. Тугодумом Николай не был.
10
А если отринуть мистику, то разум так же был за то, что предложенный иновремянами
путь выживания и России, и его семьи, был вполне реализуем. Теоретически.
Их логика, их знания беспощадно убеждали, что трехвековой догмат о незыблемости
самодержавных порядков, рассыпается как карточный домик из-за невозможности
промышленного подъема державы при малограмотном народе. Без роста образованного
городского люда, двигать вперед страну немыслимо, а правление грамотными людьми по
лекалам средневековья, - путь революций и бунтов. Из эволюционного тупика выход один:
власть, по форме и методам соответствующая состоянию общества.
С огромным трудом примирившись с необходимостью «революции сверху», Николай
вполне осознавал, какое бешеное сопротивление ему предстоит преодолеть со стороны
российских элит: Двора, дворянства служилого и поместного, собственного семейства. И в
первую очередь, со стороны многочисленных дядюшек.
Отдельная песня – Сенат. А еще Победоносцев, Синод и прочие церковные иерархи.
С кем-то он предполагал управиться быстро, но кто-то вполне может встать и на путь
составления заговоров с покушением на цареубийство. И не в 18-м году, а гораздо раньше.
Но серьезное преимущество - фора первого хода - было у него.
***
Дик внезапно вырвался из снежной пелены откуда-то сбоку. Он мчался на Николая
неотвратимо как торпеда, от которой кораблю уже не увернуться, и всем на мостике
остается только отрешенно следить за тем, как ее стремительный, пенный след
приближается к борту.
«Все. Быть мне сейчас в сугробе. Подловил-таки, хитрый волчище, - пронеслось в
голове Николая, - Ух, а ты откуда, шельма!» Каська темной молнией взвилась из-за
ближайшего белого бархана, сшибла на лету Дика, уводя в сторону от хозяина. И тут же
псы с притворным рычанием и клацаньем, играя, укатились куда-то в снежную пыль…
«Да… А вот японскую мину от «Николая» в Токийском заливе никто не отвел…
Сколько жизней потеряно! И это в самый последний день войны. Какое горе! И какое же
счастье, что все это кровавое безумие на Дальнем Востоке наконец-то закончилось. Но
сколь многозначительным стало это грозное предупреждение о том, что прав Руднев был в