Садык снова взглянул на Камаля и отвел глаза. Я хотел воспитать воина Аллаха, а воспитал монстра, он заявил: «Аллах не придает земному миру значения», а раз так, нет никаких законов и правил здесь на земле, и потому любое убийство неверного или сектанта благо для всемогущего. Этот мальчишка уже создал свою собственную религию и уже мне, Садыку, объясняет кодекс поведения «истинного» мусульманина. Страшное совершаем мы, всемогущий, да, в нашей теории было много политики, использовали мы в своих разъяснениях только те хадисы, которые были выгодны нам для достижения великих целей, но эти юнцы, они совсем не знают, да и не хотят знать Коран, у них совсем нет представления о проповедях Мухаммада, в их головах сплошная политика, а раз так, то и мы становимся не нужны, они прекрасно договорятся с алчущими власти и без нас. И наступит хаос, и прольется кровь невинных, и гореть нам в адском огне, ибо проклятие Аллаха не убивает, оно сжигает душу человека ярким огнем, оставляя от нее лишь пепел, который не едят даже духи падальщиков.
Садык пытается вразумить безумного Камаля, но в ответ слышит: «С тех пор, как погиб мой отец, мне стало плевать на все законы вместе взятые, очень трудно верить в Бога и постоянно желать кому-то смерти, когда я иду убивать, я выполняю волю Аллаха и действую по священным законам небес, ибо Аллах потребовал от меня этого. Я не боюсь смерти, ибо рожден для нее, все земное – это лишь временное испытание, только там мы обретем радость существования, там наступит долгожданное успокоение, и мы в полной мере ощутим сладкие блага райских кущ». – «Откуда в тебе это, Камаль, уж не появился у тебя новый наставник?». – «Ну что ты, дядя, ты и только ты заслуживаешь моего доверия, только тебе я вверяю свою судьбу, а знания из твоих книг, ты, мудрейший открываешь мне путь, может, писал ты это по другому поводу, но ведь это совсем неважно, главное, что это путь истины, в такие моменты хочется с ней поговорить, ибо страшно верить, что истина создана кем-то другим, а ты лишь раб ее, а она сама превращается в страх злого духа жизни».
Садыку нечего возразить, он закрывает глаза и надолго задумывается.
Татьяна удобно устроилась в кресле самолета Ташкент‒Стамбул, где ее соседом оказался толстый узбек, постоянно утирающий потеющую лысину. Узбек, Баймурад Кадырович, оказался снабженцем одного из ведущих машиностроительных предприятий Ташкента и ехал в Стамбул за запчастями к оборудованию, Татьяне было стыдно признаваться, что она «мешочница», и потому она представилась переводчицей, чем сразу привлекла внимание Баймурада Кадыровича.