«Да, твоя мама не знает, зато знает моя, – подумал Сашка-Али, – и я должен, нет, просто обязан сообщить Мокею о Джуре. Мама доверяла Мокею, и я доверяю этому человеку, наверное, он мог бы рассказать мне многое, и потому его надо лечить, надо сделать все, чтобы он оказался в Израиле и дал показания, они, а я чувствую, что это они изуродовали его, ответят за все».
Между тем Татьяна как гостеприимная хозяйка пошла на кухню, где уже хлопотала Зинка, а Али, улучив момент, когда остался с Мокеем наедине, стал чтото с жаром нашептывать старику. Когда женщины вернулись, Мокей сидел в своем кресле и улыбался, хотя на глазах, или на том, что осталось от них, у него стояли слезы. За столом все время говорила Татьяна, потому что, как выяснилось, Али не говорил по-русски, а других языков Зинка не знала, поэтому общались по-турецки, и Зинка могла уловить несколько раз пару знакомых слов. Потом они пили чай, потом Татьяна что-то показывала Али из написанного диплома, и они долго спорили и повторяли слова, совсем непохожие на турецкие, а потом Али, пообещав, что скоро снова навестит Таню, попрощался и ушел.
Прибыв в гостиницу, Али вошел в свой номер, не зажигая свет, бросил вещи на кровать и почувствовал, что в его комнате кто-то находится, он подошел к выключателю и включил свет. В кресле у окна сидел старик, у него была окладистая седая борода, на гладковыбритом черепе тюбетейка, старик был одет в добротный европейский костюм и на ногах приличные итальянские туфли.
«Ты Али, а я Садык-ака, – заговорил по-арабски старик, – тебя прислал Камаль, где его письмо?» Али полез во внутренний карман куртки и достал конверт с посланием Камаля. Из бокового кармана пиджака Садык достал футляр, в котором были очки, надел их и начал внимательно читать письмо. Прочитав его, он удовлетворенно усмехнулся и сказал: «Долго же ты добирался из аэропорта, – а затем, примиряюще улыбаясь: – Знаю, знаю, кралю свою русскую провожал и в гостях у нее засиделся. Ты смотри, я тебя сюда вызвал не для того, чтобы любовью занимался, мне помощь нужна, потому что скоро великие дела начнутся». – «Знаю Садык-ака, Камаль говорил, он там в Турции уже работу начал и с лагерем вопрос решил, сам рвется с первым отрядом в бой идти».
«Трудности у нас вот какие, через интернет вербовать людей мы не можем, те, у кого он есть, слава Всевышнему, неплохо устроены и здесь, а в кишлаках, где живут бедные юноши, не только об интернете не знают, у них даже света иногда нет. Кто им нашу правду донесет? А ты поедешь, литературу отвезешь, разъяснишь, что непонятно, ну и материально поможешь, нам для начала отряда три-четыре сформировать, а там посмотрим. Ну как, готов? Если да, так завтра и отправляйся, все инструкции и литературу я тебе оставлю, Аллах велик и велики его деяния, да сопутствует тебе удача», – с этими словами Садык встал и отправился из номера.