В зал вошла Рая. Она стала позади меня и положила на плечо руку. Дискуссия достигла своего апогея. В хор мужских голосов все чаще врезались звонкие женские дисканты и через десять минут говорили буквально все.
Я покосился на Надежду… Если бы у адвоката была в руках палка, то, судя по выражению ее лица, она, как и старобольшевицкий дедушка, не задумываясь, пустила ее в ход. Я усмехнулся. Пора было переходить к заключительной стадии совещания — простому говорению за столом установленному безобидными бутылками со спиртным. В конце концов, водка может причинить здоровью гораздо меньше вреда, чем увлечение политикой.
Я взял вилку и уже было потянулся к графину, выполняющему роль председательского колокольчика, но, взглянув на лица собравшихся людей, вдруг едва не столовый инструмент. Меня словно ударило током: я вдруг увидел, как все присутствующие женщины смотрят на мою жену. Только слепой не увидел бы в этих взглядах самой заурядной человеческой зависти.
За первым открытием последовало второе. Все женщины точно так же как Рая стояли за спинами своих мужей, но если Рая молчала, то все остальные представительницы прекрасного пола буквально подталкивали своими советами мужей в тюрьму. Просто счастье, что их не слышали чиновники из федеральной службы контрразведки или личной охраны Президента.
Я оглянулся и посмотрел на Раю. Она стояла, устремив неподвижный и слегка затуманенный взор куда-то в вечность. Я тихо позвал ее, но Рая не откликнулась. Может быть именно сейчас, в своих мечтах, она, словно русская Вини Мандела, давала интервью корреспондентам Си-би-эс, стоя у ворот провинциального КПЗ.
Я еще раз окинул взглядом собравшихся женщин.
«А чем я хуже? — было написано на их лицах. — Почему моего мужа не таскают по тюрьмам, не бьют его там, и выпускают на свободу только после появления хлестких, политических статей?.. И почему школьный учитель моего Вовки, произнося свою сакраментальную фразу „весь в отца“, имеет в виду не что-то хорошее, а нечто такое, за что не грех перестать здороваться?»
Увы, и да!.. Рая, как и Надежда Шарковская, тоже немного перестаралась, расписывая, во время моего отсутствия, прелести жизни с великим человеком. Особенно хорошо это было заметно глядя на худосочного дядю Лешу. Его благоверная женушка, женщина примерно такой же комплекции, как и он сам, буквально бесновалась около мужа и будь ее воля, она отнесла бы мужа в тюрьму прямо на руках.
А, впрочем, так ли уж виновата Рая? Может быть, причину следует поискать в другом? Чужая слава и успех!.. Какая еще прилюдно врученная ближнему награда может показаться любому из нас наименее заслуженной, чем эта? Пусть слава будет не так уж велика, а успех практически эфемерен, но все равно найдется масса людей, которая хором воскликнет: «А чем это я хуже?!».