Я был рад, когда танцующие наконец ушли и стало можно устроиться спать. Пока мы лежали, Питамакан спросил старика, почему эти вигвамы не пошли на равнину со всеми остальными. Он ответил, что некоторые была слишком стары, чтобы ехать, а остальные – их сыновья и дочери – остались, чтобы о них позаботиться.
Скоро все стихло. Я лежал на топчане, покрытом кожей лосей и оленей, и наслаждался комфортом. Хотя я очень устал, спать мне почему-то не хотелось, и я еще долго смотрел на угасающий костер, когда другие уже крепко спали.
Когда последние угли хлопкового дерева потускнели и покрылись золой, собака рядом с вигвамом издала низкое предостерегающее рычание, но я не слышал ничего, что могло бы пробудить ее подозрения. Она зарычала снова, более определенно; другие ее поддержали, и через мгновение каждая собака в лагере начала неистово лаять, предупреждая об опасности.
– Просыпайтесь! – крикнул я, толкая Питамакана в бок.
– Ворон! И вы, Речные Люди, просыпайтесь!»
Повторять не пришлось; со всех сторон лагеря уже раздавались пронзительные вопли, в вигвамах кричали женщины и дети, мужчины звали друг друга. Раздалось несколько выстрелов; я услышал, как в наш вигвам одна за другой влетели три стрелы и почувствовал укол в левое плечо.
– Ложитесь! Ложитесь! – громко закричал Ворон Питамакану и мне. Мы упали и растянулись на земле.
Старик велел женщинам, как я узнал позже, лечь на землю и не шевелиться. Мужчины в других вигвамах отдали те же приказы, и теперь Речные Люди не издавали ни звука. Но враг продолжал вопить и стрелять из луков и ружей. Две раненые собаки визжали от боли, а остальные продолжали яростно лаять.
– Давайте! Надо действовать, – сказал Ворон. – Ползите за мной и старайтесь не подниматься.
Взяв ружья, мы с Питамаканом наощупь приблизились к нему. Он повел нас к задней части вигвама, вытащил несколько колышков, поднял обшивку и дал нам возможность выползти наружу.
– Теперь смотрите, и когда увидите вспышку выстрела, стреляйте туда! – приказал он, присоединившись к нам. – Потом сразу отползайте с этого места и готовьтесь стрелять снова.
Долго ждать не пришлось. Прямо перед нами, меньше чем в тридцати ярдах, старое ружье изрыгнуло облако огня, и в тот же миг ему ответили три наших ружья. Пронзительный крик в кустах сказал нам, что по крайней мере одна из наших пуль достигла цели. Легковозбудимая натура Питамакана не выдержала, и он издал военный клич черноногих:
– Уо-ке-хай! Уо-ке-хай! И-ка-ки-мат Сикс-ух-ках! (Давай! Давай! Смелее, черноногие!)
Единственный раз в жизни я не смог сдержать крика, и Ворон с громоподобным голосом присоединился к нам. На нас обрушилась туча стрел, но мы уже были по другую сторону от вигвама, и они нас не задели.