Оберлейтенант храбрый человек, раз не побоялся авианалeта. Или дурной. На войне, очень часто, это одно и то же.
Интересно, а самого лейтенанта Банева куда нужно отнести? К храбрым или дурным?
- Да, что ж мне теперь разорваться что ли? - Пробормотал Володька, вспоминая любимый анекдот капитана Косых про обезьяну, выбиравшую себе место или среди умных, или среди красивых.
В железнодорожном депо, служащем третьей роте ангаром и казармой одновременно, возвращения их тридцатьчетвeрки уже ждали. Вдоль стены нервно прохаживался командир батальона старший лейтенант Игнатов.
Володька спрыгнул с брони, подошeл к комбату.
- Товарищ старший лейтенант, командир третьей роты лейтенант Банев прибыл. Проводили разведку местности перед боем.
- Чего вы там высматривали, лейтенант? - Излишне официальным тоном встретил своего ротного комбат.
- Возможные пути безопасного подхода к немецким позициям. - Отрапортовал Володька, не сдержался и добавил. - Что случилось, командир?
Игнатов кивнул головой в сторону выхода из депо и направился на улицу. Банев пошeл за ним. У вывороченного танком шлагбаума командир батальона остановился, смахнул пыль с лежащих рядом шпал и сел на них. Володька устроился рядом. Игнатов вытащил пачку папирос, протянул своему подчинeнному, дождался, когда тот возьмeт папиросу и прикурил сам. Комбат не торопился начинать разговор и Володька благоразумно сохранял молчание. Когда начальство посчитает нужным просветить его о цели своего прибытия, тогда и он заговорит. Наконец Игнатов отбросил окурок в сторону, отряхнул с колен пепел и заговорил.
- Может, Володь, передумаешь прогулку устраивать.
- Что-то важное произошло, командир? - Спросил Банев по-прежнему официальным тоном, хотя они с Игнатовым были на «ты» и по имени ещe с начала войны, после того, как танк сержанта Банева на третий день войны спас экипаж взводного Игнатова, подбив вышедший в тыл взвода немецкий панцер.
- Командарм в нашей бригаде. - Ответил Игнатов. - Пока в штабе, а потом должен по батальонам проехаться. Мне комбриг час назад позвонил, предупредил, что у нас будет непременно.
- А ты разведку боем отменишь? - Володька посмотрел в глаза своему комбату.
- Ты же знаешь, что не могу. - Ответил старший лейтенант Игнатов. - Не в моих силах.
- Вот и я не могу, хоть и в моих силах. - Пояснил лейтенант Банев.
- Сожгут ведь. - Комбат начал приводить доводы, способные подействовать на решение командира третьей роты. - Или ты в самом деле веришь, что этот Густав в одиночку на бой выйдет?
- Не веру, конечно. - Володька покачал головой. Оберлейтенанту Оберту он не верил, и не надеялся, что немец верит ему. Да и какая может быть вера обычному лейтенанту. И пожелает он быть честным, да кто ж ему позволит. Если советское командование желает воспользоваться романтическими бреднями немецкого танкиста, то почему его непосредственные начальники должны поступать по-другому.