Г Л А В А 3
К пирушке приятели готовились тщательно, не желая перед новыми приятелями выглядеть нищими шутами. Впрочем, из-за потери нажитого добра, наверняка захваченного испанцами, сборы были недолгими. Камзолы отдали погладить кухарке, Ажен начистил обе шпаги и зарядил пистолеты, а Бенуа, как следует, наточил и надраил свои ножи.
Друзья осмотрели друг друга, найдя камзолы вполне сносными, нацепили оружие и двинулись в трактир, ощущая неудобство от новой одежды, к которой тело ещё не привыкло.
Тортуга уже гуляла вовсю. Слышалась музыка, песни и пьяные голоса. Любители выпить уже мерили улицу нетвёрдыми шагами, стараясь не пропустить ни одного кабака.
"Золотая сабля" находилась недалеко от пристани, и оба буканьера там не раз бывали, поскольку рядом располагалось заведение мадам Жозефины, пользующееся заслуженной репутацией, посещение которого (при поездках на Тортугу) охотники Флери считали непременным. В трактире же, на стене, действительно висела сабля редкой красоты, оправленная в золото и камни, предмет вожделения и зависти многих флибустьеров. Лет десять назад (как поговаривали), капитан одного из голландских флейтов, рассчитался ею за недельный кутёж всей команды, мотивируя тем, что в Средиземном море ещё полно всяких нехристей, и новую саблю он себе ещё добудет. С тех пор, старый ирландец О'Коннон сменил название трактира и оберегал полученную редкость пуще глаза, считая её оберегом, приносящим удачу. Он так и не согласился её продать, хотя по слухам ему предлагали за неё просто огромные деньги. Попыток же украсть сие ювелирное великолепие за все десять лет никто не предпринимал. На Тортуге воров не было, а ежели такие изредка и попадались (люди то всякие приезжают), то пеньковая верёвка быстро отправляла на тот свет всеми презираемого негодяя, нарушившего кодекс чести "берегового братства".
О'Коннон держал маленький оркестр (клавесин и две скрипки) и хороших музыкантов. Сервировка столов отличалась роскошью. Блюда подавались на золотой, позолоченной и серебряной посуде. А уж кухня и выбор вин были просто великолепны. Цены тоже были соответствующие, но "Золотая сабля" никогда не пустовала, изысканной гастрономией заманивая флибустьеров, живших одним днём и без всякого сожаления спускавших богатую добычу. А поскольку доля, получаемая после набега, была у всех одинаковой (если тебя не изувечили в бою), то вся команда примерно в одно время оказывалась на мели и готова была снова выйти в море и поискать удачу. Ну а если тебе не повезло в жестокой абордажной схватке, то получи возмещение от команды: за правую руку — шестьсот пиастров (или шесть рабов), за левую — пять сотен, за ногу — четыреста, за глаз — сотню. За огнестрельную рану тоже причиталось пятьсот монет.