— Ви шаффен зи ес, зольхе энтфернунген бай унтерлихтгешвиндигкайт цурюкцулеген?
— ПОМНИ ТОР-ПЯТЬ!
— Пок. Пок. Пок.
— Мы так устали брести в крови, так устали пить кровь, так устали видеть кровь во сне…
Последний голос перешел в вопль, и все динамики резко отключились. Валкол, озадаченный, но еще не встревоженный, склонился над Саймоном, вглядываясь в его глаза.
— Так мы ничего не добьемся, — сказал он какому-то невидимому технику. — Ты наверно опустился слишком глубоко; ты, видимо, извлекаешь прототипы.
— Чушь. — Голос принадлежал Подстрекателю. — Прототипы звучат совершенно иначе — чему ты должен радоваться. В любом случае, мы прошли только самую поверхность коры мозга, посмотри сам.
Лицо Валкола исчезло. — Хм-м. Да, что-то не так. Может у тебя слишком широкий зонд. Попробуй еще раз.
Острие вернулось на место, и динамики возобновили свою многоголосую болтовню.
— Носентампен. Эддеттомпик. Беробсилом. Аймкаксетчок. Санбетогмов…
— Дит-люи ке ну люи ордоннон де ревенир, ан вертю де ля Луа дю Гран Ту.
— Может ему следует работать на другую страну.
— Не может ли мамочка лестница космолет нормально подумать, пока, до встречи, две ветреные папочка бутылки секунды…
— Нансима макамба йонсо какосилиса.
— У звезд нет острых лучей. Они круглые, как шарики.
Звук вновь отключился. Валкол раздраженно сказал: — Не может быть, чтобы он сопротивлялся. Ты просто что-то делаешь не так, вот и все.
Хотя вывод, сделанный Валколом, не соответствовал действительности, он явно показался Подстрекателю бесспорным. Последовала довольно долгая тишина, лишь иногда нарушаемая негромким гудением и звяканьем.
Лежа в ожидании, Саймон вдруг почувствовал постепенное облегчение в мочке левого уха, как будто слабенькое, но противоестественное давление, с которым он давно свыкся, начало уменьшаться — в точности, как будто прорвалась киста.
Это был конец. Теперь у него оставалось лишь пятнадцать минут, в течение которых топоскоп еще будет извергать белиберду — становящуюся все более связной — а уже через час перестроится и его физический облик, что уже не будет иметь ни малейшего значения.
Настало время воспользоваться последней возможностью — сейчас, прежде чем зонд проникнет сквозь кору мозга и лишит его возможности управлять своей речью сознательно. Он сказал:
— Оставь, Валкол. Я дам тебе то, что ты хочешь.
— Что? Во имя Гроу, я не собираюсь давать тебе…
— Тебе ничего не нужно мне давать; я ничего не продаю. Ты сам видишь, что эта машина не поможет тебе заполучить материал. И любая другая подобная тоже, могу добавить. Но я пользуюсь возможностью перейти на вашу сторону, по законам Гильдии, что обеспечивает мне безопасность, этого достаточно.