Он нажал выключатель внутри помещения. После нескольких секунд раздумий длинная лампа на потолке замигала голубым. Когда напряжение стабилизировалось, они оглядели квадратную комнату с линолеумным полом, без окон, с голыми бетонными стенами. Харри бросил взгляд на Виллера. Ему было интересно, не приглушит ли вид рабочего помещения ту спонтанную радость, которую молодой полицейский испытал, когда Харри пригласил его в партизанскую группу. Вроде бы нет.
– Рок-н-ролл, – сказал Андерс Виллер и улыбнулся.
– Мы первые, поэтому можешь выбирать. – Харри кивнул в сторону трех письменных столов.
На одном из столов стояли кофеварка с подпалинами, емкость для воды и четыре белые кружки с написанными от руки именами.
Виллер только-только подключил компьютер, а Харри включил кофеварку, когда дверь снова рывком распахнулась.
– Ой, по моим воспоминаниям, она открывалась тяжелее, – рассмеялся Бьёрн Хольм. – А это Халлстейн.
Из-за спины Бьёрна Хольма показался мужчина в больших очках, с взъерошенными волосами и в клетчатом пиджаке.
– Смит… – произнес Харри, протягивая ему руку. – Я рад, что ты передумал.
Халлстейн Смит пожал руку Харри.
– Я слаб в реверсивной психологии, – сказал он. – Если речь об этом. Если нет, то ты – самый плохой телефонный продавец, какого я встречал. Во всяком случае, я впервые перезваниваю телефонному продавцу, чтобы принять его предложение.
– Нет смысла подталкивать кого-либо, нам нужны люди мотивированные, – заметил Харри. – Ты любишь крепкий кофе?
– Нет, лучше немного… я хочу сказать, я буду то, что пьете вы.
– Хорошо. Кажется, это твоя чашка. – Харри протянул Смиту одну из белых кружек.
Смит поправил очки и прочитал надпись маркером:
– «Лев Выготский»?
– А эта – для нашего криминалиста, – произнес Харри, протягивая другую кружку Бьёрну Хольму.
– По-прежнему «Хэнк Уильямс», – удовлетворенно прочитал Бьёрн. – Это значит, чашки три года не мыли?
– Водостойкая тушь, – ответил Харри. – Это твоя, Виллер.
– «Попай Дойл»? Кто это?
– Полицейский всех времен. Поищи информацию о нем.
Бьёрн повернулся к четвертой кружке:
– А почему на твоей кружке написано не «Валентин Йертсен», Харри?
– Наверное, по недосмотру. – Харри вытащил колбу из кофеварки и разлил кофе во все четыре чашки.
Бьёрн повернулся к двум другим лицам, на которых читался вопрос:
– Традиция предписывает, чтобы на наших кружках были написаны имена наших героев, а на кружке Харри – имя главного подозреваемого. Инь и ян.
– В общем, ничего страшного, – заговорил Смит, – но я просто хочу сказать, что Лев Выготский не является моим любимым психологом. Конечно, он был пионером, однако…