– Я ненавижу свою работу, – улыбнулся главный врач. – Если бы я мог выбирать, я бы стал концертирующим пианистом.
– Мм… А вы хороший пианист?
– В этом и заключается проклятие – когда человек недостаточно хорош для того, чем он любит заниматься, и хорош для того, чем он заниматься ненавидит, не так ли?
Харри кивнул:
– Это проклятие. Мы делаем то, для чего нас можно использовать.
– А ложь заключается в том, что того, кто следует своему призванию, ждет награда.
– Возможно, иногда работа является достаточной наградой.
– Только для концертирующего пианиста, который любит музыку, или для палача, обожающего кровь. – Стеффенс указал на бедж с именем на халате. – Я родился и вырос среди мормонов в Солт-Лейк-Сити, меня назвали в честь Джона Дойла Ли, богобоязненного, миролюбивого человека, который осенью тысяча восемьсот семьдесят пятого года получил приказ от вышестоящих членов паствы совершить убийство группы эмигрантов-безбожников, вторгшихся на их территорию. Он описал свои душевные муки в дневнике, и в частности отметил, что этот ужасный призыв судьбы ему остается только принять.
– Резня в Маунтин-Мидоуз.
– Вот видите. Вы знаете историю, Холе.
– Я изучал серийные убийства в ФБР и основательно познакомился с самыми известными массовыми убийствами. Но должен признаться, я не помню, что случилось с вашим тезкой.
Стеффенс посмотрел на часы:
– Награда, будем надеяться, ждала его на небесах, потому что на земле все предали Джона Дойла Ли, включая нашего духовного наставника Бригама Янга. Джона Дойла приговорили к смерти. Тем не менее мой отец считал примером для подражания отречение от людской любви, которую так легко купить, во имя следования призыву, который ты ненавидишь.
– Возможно, он не настолько его ненавидел, как утверждал.
– Что вы хотите сказать?
Харри пожал плечами:
– Алкаш ненавидит и проклинает спирт, потому что он разрушает его жизнь. И одновременно спирт является его жизнью.
– Интересная аналогия. – Стеффенс поднялся, подошел к окну и раздвинул шторы. – А как у вас, Харри? Ваше призвание по-прежнему разрушает вас и является вашей жизнью?
Харри прикрыл глаза рукой и попытался посмотреть на Стеффенса, но внезапно хлынувший свет слепил его.
– А вы по-прежнему мормон?
– А вы по-прежнему в деле?
– Вроде да.
– Мы не можем иначе, так ведь? Мне надо работать, Харри.
После того как Стеффенс ушел, Харри набрал номер Гуннара Хагена.
– Привет, шеф. Мне нужна полицейская охрана в больнице «Уллевол», – сказал он. – Сейчас же.
Виллер стоял там, где ему было велено, за кузовом автомобиля, припаркованного прямо поперек выхода.