– В твоей жизни это было, Харри, у тебя был тот единственный человек, которого ты любил. У вас обоих это было. И я не знаю, кому из вас двоих я больше завидовала.
Что сделало его таким чувствительным, чего он наглотался, экстази или кислоты? И в таком случае откуда он это взял? Он понятия не имел, последние сутки были для него черной дырой.
– Говорят, что не надо горевать авансом, – сказала Катрина. – Но когда ты знаешь, что впереди тебя ждет одно только горе, то способность горевать авансом – твоя единственная подушка безопасности. А лучший аванс – это проживать каждый день так, будто он последний. Или как?
«Beach House». Он помнил эту композицию. «Wishes». Уже кое-что. И он помнил бледное лицо Ракели на белой подушке, на свету и одновременно во мраке, не в фокусе, близкое, но одновременно далекое, лицо под темной водой, прижимающееся ко льду снизу. И он помнил слова Валентина: «Ты такой же, как я, Харри, ты этого не выносишь».
– Что бы ты сделал, Харри, если бы знал, что скоро умрешь?
– Я не знаю.
– Ты бы…
– Я сказал, что не знаю.
– Чего ты не знаешь? – прошептала Катрина.
– Хотел бы я тебя трахнуть или нет.
В наступившей тишине он слушал скребущий звук металла, подгоняемого ветром по асфальту.
– Почувствуй, – прошептала она. – Мы умираем.
Харри перестал дышать. «Да, – подумал он. – Я умираю». Он ощутил, что она тоже перестала дышать.
Халлстейн Смит слышал, как ветер воет в водостоках на крыше, и чувствовал сквозняк, проходящий прямо сквозь стену. Хотя они сделали настолько хорошую изоляцию, насколько это было возможно, дом был и оставался хлевом. «Эмилия». Он читал, что во время войны вышел роман, в котором рассказывалось об урагане под названием «Мария», и что именно этот роман положил начало традиции называть ураганы женскими именами. Но эта система изменилась, когда в семидесятые годы умами завладела мысль о равноправии, и общественность настояла на том, чтобы разрушительным катастрофам присваивали также и мужские имена. Он посмотрел на улыбающееся лицо над иконкой «Скайпа» на большом компьютерном мониторе. Голос слегка опережал движения губ:
– I think I have what I need, thank you so much for being with us, mister Smith. At what for you must very late, no? Here in LA it’s nearly three p. m., and in Sweden?[50]
– Norway. Almost midnight. – Халлстейн Смит улыбнулся. – No problem, I’m only glad the press finally realize vampyrism is for real and are seeking information about it[51].
Они закончили разговор, и Смит снова залез в свой электронный почтовый ящик.
Тринадцать писем значились непрочитанными, но по адресам отправителей и темам сообщений он видел, что это запросы об интервью и лекциях. Смит еще не открывал письма из журнала «Психология сегодня». Он знал, что это не к спеху. Он хотел попридержать это письмо. Насладиться им.