Улла вынула из сумочки носовой платок и аккуратно промокнула под глазами.
– Думаешь, мне надо уйти? – шмыгнула она носом.
– Я… – Трульс не узнавал собственного голоса. – Я ни черта не понимаю, Улла.
– Я тоже, – рассмеялась она, посмотрела на следы от косметики на носовом платке и убрала его обратно в сумочку. – Прости меня, Трульс. Это была плохая идея. Я пойду.
Трульс кивнул.
– В другой раз, – сказал он. – В другой жизни.
– Попал в точку, – ответила она, поднимаясь.
После того как за ней захлопнулась дверь, Трульс продолжал стоять в коридоре и прислушиваться к эху ее шагов на лестнице, постепенно становившихся все тише и тише. Потом он услышал, как внизу открылась дверь. И закрылась. Улла ушла. Совсем ушла.
Он почувствовал… да, что же он почувствовал? Облегчение. Но еще отчаяние, почти невыносимое, вызывающее боль в груди и животе, из-за которого он на мгновение подумал, что в шкафу в спальне у него есть оружие и он мог бы закончить все здесь и сейчас. Потом он опустился на колени и прижался лбом к дверному коврику. И рассмеялся. Фыркающий смех никак не затихал, а, наоборот, становился все громче и громче. Черт возьми, жизнь прекрасна!
Сердце Халлстейна Смита все еще громко колотилось.
Он сделал так, как велел Харри: не отводил взгляда и дула пистолета от неподвижного мужчины, лежащего на пороге двери. Смит почувствовал тошноту, когда увидел расползающуюся по полу лужу крови. Он не должен начать блевать, не должен потерять самообладание. Харри сказал, чтобы он выстрелил три раза. Стоило ли выпустить в него еще две пули? Нет, он мертв.
Дрожащими пальцами Смит набрал номер Май. Она ответила мгновенно:
– Халлстейн?
– Я думал, ты спишь, – сказал он.
– Я сижу на кровати с детьми. Они не могут заснуть из-за урагана.
– Понятно. Слушай, скоро сюда приедет полиция. С мигалками и, возможно, сиренами, так что не пугайтесь.
– Пугаться чего? – спросила она, и он услышал, что у нее задрожал голос. – Что происходит, Халлстейн? Мы слышали хлопок. Это ветер или… что-то другое?
– Май, успокойся. Все в порядке.
– Я слышу по твоему голосу, что не все в порядке, Халлстейн! Дети сидят и плачут!
– Я… я приду и все объясню.
Катрина вела машину по узкой гравийной дорожке, петляющей между лугами и рощами.
Харри положил телефон в карман.
– Смит ушел в фермерский дом, чтобы позаботиться о семье.
– Ну и ничего страшного, – сказала Катрина.
Харри не ответил.
Ветер все усиливался. Катрине приходилось объезжать упавшие ветки и другой мусор на дороге, идущей мимо рощ, а на открытых участках – крепко держать руль, когда порывы ветра настигали автомобиль.