Когда Ламар вернулся, у меня на лице все еще было озабоченное выражение, которое, однако, тут же сменилось на радостное, как только я увидела перед собой Фирмика. Старик выглядел совершенно бодрым и почти невредимым, если не считать синяка, который красовался у него под левым глазом, делая его похожим на привокзального пьяницу. Заметив меня, амелу радостно закурлыкал и бросился ко мне — осмотрев меня со всех сторон, он с довольным видом выпрямился и сердито взглянул на мужчину, который с улыбкой наблюдал за происходящим.
— Извини за кровоподтек, — Ламар кивнул в сторону старика, не обращая внимания на его возмущенное мычание. — Он никак не желал угомониться, даже когда мы скрутили двух остальных, так что одному из наших пришлось его успокоить.
— Да, похоже, шутить вы не любите, — я сочувствующе покачала головой, представляя, как Фирмик в одиночку пытается отбиться от опытных воинов. — Спасибо хоть, что в живых его оставили.
— Мы не убиваем стариков и детей, — с вызовом ответил мужчина.
— Ну, да, я помню — только казните при необходимости, — съязвила я, не удержавшись. — Ладно… Кстати, совсем забыла. А что за мальчонку мы видели с вами?
— Это девочка, — улыбнулся Ламар. — Веда. Очень любопытная кроха. То и дело лезет туда, куда ходить не стоит. Но так далеко она еще ни разу не забиралась. Что бы вы сделали с ней, если бы поймали?
Заметив, что мужчина произнес последние слова изменившимся голосом, я с удивлением взглянула на него и совершенно искренне ответила:
— Ты что, думаешь, мы бы причинили ей вред? С ума сошел?
— Совсем нет, — покачал головой воин. — Но я зря заговорил об этом. Ты можешь не знать…
— О чем?
— Ваши люди не привыкли оставлять живых свидетелей. Женщины, дети, старики, калеки — для них все мы всего лишь отбросы. Враги, которых нужно истреблять. Спроси у своего друга — он, если я правильно понял, уже успел постичь все премудрости военного дела в своем храме.
— Я спрошу, — мне была неприятна мысль о том, что Агер мог бы, не дрогнув, убить ребенка.
— Только он не ответит, — усмехнулся Ламар. — Мальчишка ведь любит тебя, так? О таких вещах не рассказывают.
— О чем ты вообще говоришь?! — меня возмутили намеки на жестокость моего друга, и я, уже не сдерживаясь, высказала собеседнику все, что думала по этому поводу, добавив для красочности несколько ругательств, о смысле которых имела весьма смутное представление. — Что бы ты там себе ни представлял, мы бы ни за что не тронули ребенка.
— Я понимаю тебя, — отозвался мужчина, с невозмутимым видом выслушав меня. — И меня даже радует твоя реакция — это говорит о том, что ты ни о чем не знаешь. Что ж, посмотрим, что скажет Мастер.