— А почему бы и нет? — я не видела причин скрывать от собеседника причин, по которым мы оказались здесь. — Мы с Бальтазаром не сошлись во взглядах. Он считает, что отнимать детей у родителей — это именно то, что нужно его народу. Ну, а мне так не кажется. К тому же мой учитель сказал перед смертью, что мне нужно бежать. Он был мудрым человеком и видел будущее.
— А твои друзья? — было видно, что Ламар слушал меня очень внимательно и старался не пропустить ни одного слова.
— Там все еще проще. Ольга — мать Агера, они недавно нашли друг друга. С моей помощью, кстати. Если бы они остались, то обоим грозила бы смерть. Вот они и решили бежать. А Фирмик, мой слуга, увязался следом. Как видишь, ничего сверхъестественного.
— Из твоих слов следует, что ты предательница, — задумчиво резюмировал мужчина мой рассказ. — У нас не любят предателей, к какому бы лагерю они ни принадлежали.
— Не соглашусь, — порывисто воскликнула я, оскорбившись эпитетом, которым меня наградил собеседник. — Предатель ищет выгоду, а я всего лишь хочу жить так, как мне велит сердце. Разве это преступление?
— Не знаю… — в голосе Ламара звучала неуверенность, и мне показалось, что на этот раз он был искренен. — Возможно. Но нас не учили думать так.
— И что же для вас главнее жизни? — я понимала, что скатываюсь в софистику, но не могла упустить возможность узнать своего собеседника ближе. — Тебя родила женщина, ей ты обязан своей жизнью, и больше никому. Если кто-то заявляет, что это не так, то этот человек или лжец, или подлец.
— Ты богохульничаешь, — тут же заявил Ламар, но по его тону я поняла, что он сам не слишком верит в то, что говорит.
— Пусть так. Но у нас с вами ведь разные боги, не так ли? Значит, мне отвечать придется перед своими, а уж я с ними как-нибудь договорюсь. И вообще, кто сказал тебе, что им есть дело до того, что здесь у нас происходит?
— О чем ты? — нахмурился мужчина.
— Как долго вы воюете? Наверное, никто этого уже и не помнит.
— Битва между добром и злом древнее этого мира.
— Да, но это всего лишь красивые слова, — я рассмеялась, заметив сомнение на лице своего собеседника. — Но не забывай о том, что я имею кое-какое отношение ко всей этой системе. И пусть для вас я на темной стороне, это, по сути, не так важно. Каждую ночь белое становится черным — и наоборот.
— Я не понимаю тебя, — Ламар выглядел озадаченным, и мне пришло в голову, что он не был силен в демагогии.
— О том, что, возможно, все это время ты наблюдал не за борьбой белого и черного, а за битвой зла со злом. Так бывает. Ты считаешь, что стоишь за право дело, и твои противники думают так же. А по факту все вы не правы. Так понятнее?