Единственное, о чем я тогда думала, это откуда пришел этот ребенок. У меня на этот счет было несколько предположений. Во-первых, неподалеку, как я уже говорила, могло оказаться жилище. Конечно, селиться здесь было запрещено, однако жила ведь Ольга в лесу — так почему бы не оказаться еще кому-нибудь в ее положении? Если предположить, что в окрестностях поселилась семья, сбежавшая от Бальтазара и его жестоких правил, это бы многое объяснило. Кроме того, нельзя было исключать и того, что ребенок пришел с другой стороны. Этот вариант нравился мне меньше. Сложно было представить, чтобы четырех-пятилетний малыш самостоятельно преодолел такой долгий путь. Следовательно, его родители или опекуны должны были находиться в непосредственной близости и вполне могли угрожать нашей безопасности. Похоже, Ольга думала о том же, что и я, потому что, несмотря на постоянное движение, она так и не убрала лук, который раньше был прикреплен к сумке, а теперь болтался у нее на плече. Несмотря на внешнее спокойствие, женщина производила впечатление человека, готового в любой момент дать отпор любому, кто решится напасть на него. С одной стороны, это дарило ощущение безопасности, но, с другой, держало меня в постоянном напряжении. Наверное, в тот момент я предпочла бы, чтобы охотница была более расслабленной — я уставала больше от мыслей о нависшей над нами опасности, чем от перебежек по пересеченной местности.
— Всё, привал.
Ольга, тяжело дыша, махнула рукой, и я с удивлением посмотрела на нее — похоже было, что этот участок пути дался ей сложнее, чем предыдущий. Или дело было во мне? Устроившись в небольшом овраге, я оглядела остальных и отметила про себя, что они также пребывали не в лучшем состоянии. Агер раскраснелся и сидел, отдуваясь, а Фирмик — тот вообще растянулся на траве и теперь был похож на кучу тряпья, выброшенного за ненадобностью. В первый момент я подумала, что, возможно, пока я отдыхала, кто-то из них переложил часть груза из моей сумки в другие, но, взвесив свою ношу, я исключила такую возможность. Почему же тогда мои спутники были обессилены, в то время как я сама чувствовала себя, как после легкой разминки? Решив, что не стоит хвастаться своей чудесной выносливостью, особенно когда понятия не имеешь о ее причине, я легла на спину и, уставившись в небо, машинально засунула руки в карманы — я обычно делала так, чтобы удостовериться, что из них ничего не выпадет. Нащупав правой рукой небольшие твердые предметы, я не сразу поняла, что это, и вспомнила, только когда один из пальцев скользнул в кольцо. В тот же момент мир вокруг меня преобразился. Не могу сказать, что он изменился внешне — нет, здесь было что-то другое. Трава не стала зеленее, но теперь я ощущала ее цвет не только глазами. Я словно могла потрогать его изнутри, почувствовать вкус. Это непередаваемое ощущение, и мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не вскочить на ноги и не поделиться им со своими спутниками. Однако я сдержалась и, вытащив руку из кармана, взглянула на перстень — на месте печати красовалось солнце. Чтобы проверить свое предположение, я сняла кольцо, и мир вокруг меня тут же стал прежним. Подумав несколько секунд и решив, что стоит довести эксперимент до конца, я задержала дыхание и надела второе кольцо. Возможно, я ждала, что произойдет что-то противоположное — в конце концов, кольцо символизировало так называемых демонов, о которых я пока слышала только плохое. В принципе, так и случилось — реакция была иной, но не такой, как я предполагала. Пространство вокруг меня вздрогнуло и замерло. У меня вдруг появилось ощущение такого блаженного спокойствия, что я с трудом сдержалась, чтобы не потянуться, будто я находилась в своей мягкой постели, а рядом со мной сидела мама и гладила меня по голове. Пастельные тона, прохладный ветерок — все вокруг дышало безмятежностью. Несмотря на то, что мне очень хотелось остаться в этом состоянии, я все же сняла кольцо и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Мне нужно было прийти в себя, осознать все, что я увидела и почувствовала. Внезапно пришло понимание того, как все было изначально — я увидела тот мир, который Бальтазар отнял у своего народа. Или это был не он — я не могла сказать наверняка. Да это было и не столь важно.