скользнул ртом по ее губам. – Но почему-то, – прошептал он возле ее лица, –
мне кажется, что Марлоу имел в виду несколько другую помощь.
– Вы бываете так чертовски упрямы, – прошептала она в ответ, – что я
вынуждена импровизировать.
– Я упрям? – Он рассмеялся рядом с ее губами. – Кто бы говорил.
Себастьян легонько надавил ей на затылок, будто вновь собирался поцеловать,
но Дейзи не питала иллюзий относительно его мотивов. Нагнув голову, она
высвободилась из его хватки.
– Не так быстро, – укоризненно произнесла она, обходя стол и вставая по
другую его сторону, чтобы оказаться на безопасном от Эвермора расстоянии.
Когда между ними оказался этот солидный палисандровый барьер, Дейзи
почувствовала себя гораздо более готовой к дискуссии на тему поцелуев.
– Если мы… собираемся заключить сделку, следует обговорить условия.
– Условия? – Он улыбнулся, и сердце Дейзи ухнуло вниз, оставив ощущение
невесомости, будто она только что спрыгнула со скалы.
– Да, условия, – твердо стояла на своем Дейзи. Умолкнув, она сделала глубокий
вдох, пытаясь успокоить свои расстроенные нервы и придумать, как воплотить в
жизнь эту безумную идею. – Первое правило, – продолжила она спустя
мгновение, – вы не можете целовать меня, когда вам вздумается.
– Почему?
– Поцелуи – это способ заинтересовать вас и наградить, – напомнила она, – а не
отвлечь.
– Это начинает напоминать пытку.
Дейзи не пожелала проникнуться сочувствием.
– Вы уже получили один поцелуй, этого должно быть достаточно, чтобы
вдохновить вас на некоторое время.
– Не думаю. – Себастьян прислонился к секретеру, он улыбался, а в глазах
мерцали озорные искорки. – Я все еще чувствую себя немного выдохшимся.
– Очень жаль. Но если желаете получить еще один поцелуй, придется
потрудиться.
– Каким образом?
Дейзи придвинулась ближе. Она услышала, как он затаил дыхание, и этот звук
наделил ее пьянящим ощущением власти, подобного которому она не
испытывала прежде. Она опустила взгляд ниже, на твердую, чувственную
линию его рта. Он желал ее поцелуев, но достаточно ли сильно? Дейзи
выжидала, притворяясь, что раздумывает, и заставляя его томиться в ожидании.
– Когда исправите первые сто страниц рукописи, – наконец произнесла она, –
получите еще поцелуй.
– Сто страниц? Вы шутите.
– Я уже говорила, что не никогда не шучу.
– Цветочек, будьте разумны, – промурлыкал Себастьян, стараясь ее умаслить. –
Такими темпами я заслужу ваш поцелуй лишь где-то к Михайлову дню[1], если
повезет.
– Неправда. У вас всего сто двадцать дней на то, чтобы исправить всю рукопись
целиком. Чтобы соблюсти сроки, вам придется исправить сто страниц задолго