снизошло озарение. – Так вот почему вы больше не пишете, − пробормотала
она. – Вы ненавидите писать, потому что боитесь.
Сжав губы, он не стал подтверждать ее предположение, да этого и не
требовалось.
− Но почему? – воскликнула она. – Вам совершенно нечего бояться. Вы
блестящий писатель.
Он едва заметно улыбнулся:
− Вы имеете в виду, когда я не второсортный Оскар Уайльд?
− Ох, да забудьте вы уже про эту рецензию! Если бы я знала…
Она осеклась, но было слишком поздно. Его улыбка исчезла, а в выражении
лица появилась некая неумолимая жесткость.
− И что тогда, цветочек? – спросил он, откладывая перо. – Если бы вы знали,
что вид чистого листа повергает меня в панику, то не сказали б правды о моей
пьесе?
− Мне жаль. – Дейзи уставилась на него, чувствуя себя отвратительно. – Но в
любом случае, ведь нельзя бояться критики, хоть и неприглядной?
− Нет. Все куда запутаннее.
− К тому же критика может пролить свет. Действительно может, − добавила
она, настаивая на своем, пусть даже менее уверенная в этом утверждении,
нежели раньше. – Знаю, вы в это не верите.
− Но вы верите. И потому… − Голос Эвермора сорвался, и он встал. – Думаю,
настало время привнести в нашу ситуацию немного равноправия.
Дейзи моргнула.
− Прошу прощения?
− Марлоу хотел, чтобы мы работали вместе, − напомнил ей Себастьян. – Мы
должны критиковать друг друга и помогать друг другу. Чтобы это сделать, мне
нужно сперва прочитать вашу работу.
Внезапно Дейзи пронзило дурное предчувствие.
− Не думаю, что это действительно сейчас необходимо, − услышала она
собственный голос. – Не стоит обо мне беспокоиться. Вам следует
сосредоточиться на романе. Ведь осталось всего сто двадцать дней.
Пожатием широких плеч он отмел любые возражения.
− Сомневаюсь, что несколько часов, потраченных на чтение вашей работы,
существенно повлияют на мои сроки.
Дейзи уставилась на него, чувствуя, как засосало под ложечкой, чувство,
причины которого она не могла понять. Ведь прежде она с энтузиазмом
согласилась на этот план, полагая, что жаждет услышать мнение своего
напарника. Теперь же, когда осталось лишь протянуть ему листы, она ощутила
странное, необъяснимое нежелание это сделать.
− Вряд ли она стоит вашего времени, − пробормотала Дейзи, сгребая страницы
незаконченной рукописи в аккуратную стопку. – Я написала всего две сотни
страниц – меньше половины.
− Превосходное начало, − с вежливым одобрением проговорил он. – Я
постараюсь вынести вердикт прежде, чем вы зайдете слишком далеко. Куда
легче вносить исправления, когда готова только половина. Уж поверьте. Я в
своем творчестве достаточно заходил в тупики, чтобы знать наверняка.