чувством этики, чувством, о существовании у себя которого он успел забыть.
И дело не в том, что девушка бездарна. Совсем наоборот. Завистливая часть его
натуры в какой-то мере надеялась, что с ее методами работы можно наваять
только ужасную прозу, но сия мелочная надежда развеялась уже к третьей
прочитанной странице. Мисс Меррик обладала талантом рассказчика, ее стиль
очарователен и в меру остроумен. С другой стороны, Себастьян понимал,
почему Гарри не принял ее работу. Текст был сырым, и даже очень. И еще
граничил с мелодрамой, а главные персонажи зачастую оказывались слишком
самоотверженными и героичными, чтобы казаться настоящими. И все же,
несмотря на это, он запоем прочел две сотни страниц. А это многое говорило о
ее способностях. Ей просто требовалась практика. И вероятно, небольшой
совет.
Себастьян взялся за перо, дотянулся до чистого листа писчей бумаги и принялся
составлять список аспектов ее рассказа, коим следует уделить внимание. К
примеру, та романтическая сцена между Ингрид и Далтоном в седьмой главе
слов нет, как приторна. Очевидно, у мисс Меррик мало опыта в делах
любовных, потому как ни один мужчина, держа в объятиях прекрасную
женщину, в жизни не станет думать столь высокопарными выражениями. Эту
сцену нужно переписать без всяких там напыщенных сантиментов. И о
спасении собаки в двенадцатой главе не может быть и речи.
Он дописал страницу до конца и уже собирался продолжить на следующей,
когда вдруг осознал, что делает. Прервавшись, он с проклятиями отшвырнул
перо, впервые поняв, зачем Гарри натравил на него мисс Меррик и изобрел
свою маленькую схему. Гарри мог видеть то, чего не замечал сам Себастьян – у
них с этой девушкой было нечто общее. Каждый из них обладал творческой
сознательностью, той ее разновидностью, что требует правды об их работах.
Разумеется, Гарри надеется, что на этой общей почве счастливо произрастут
плоды двух одаренных авторов в виде готовых романов для «Марлоу
Паблишинг». Себастьян со вздохом откинулся в кресле. Если бы все было так
просто.
Глядя на сделанные заметки, Себастьян понимал, что лучше бы ему прямо
сейчас отослать ее обратно к Гарри. Учитывая, что правдивая и вдумчивая
критика может лишь только вдохновить ее и преисполнить решимости помочь
ему в ответ. И все-таки ему не под силу мило ей солгать. Себастьян мог
изображать измученного автора, без зазрения совести использовать легкое
соблазнение или же играть на сочувствии, но не умасливать Дейзи
незаслуженными похвалами ее работе. А хуже всего то, что он действительно
хотел помочь. Какая ирония – ведь он никогда не верил, что чужое мнение