– Я ему уже сказал, что мы дачный дом хотим перестроить.
– Да, – рассеяно подтвердила она, и отец опять начал излагать свой план, будто желая кого-то постороннего в чём-то убедить, а мать только поддакивала.
«Неужели его так задела эта неудача?» – пронеслось у Фёдора в голове.
Когда их неспешная трапеза окончилась, он безо всяких сантиментов отрезал:
– Ну, всё, засиделся я с вами, а мне ещё кое-что сделать сегодня надо. – Фёдор встал из-за стола, вытирая рот салфеткой. – Как поедешь, дай знать, чтобы я не волновался, и если что надо, не стесняйся. Сам, конечно, не помогу, но оплатить сумею.
– Да нет, деньги не главная проблема, а вот руки бы не помешали, это ж само по себе очень даже интересно, надо только попробовать.
– Ты заходи к нам, сынок, сам понимаешь, рады мы тебе всегда. А вот насчёт Настеньки… Ладно, ладно, что уж теперь, не буду.
Прощаясь, они как будто немного стеснялись друг друга, у всех на душе было по-своему не по себе. Время вечернее, на горизонте нехотя засобирались тучи, Фёдор шёл, глубоко задумавшись, с ощущением полной незавершённости внутри, видимо, некоторые слова его родителей всё-таки достигли цели. Когда кондуктор протягивала ему сдачу от оплаты за проезд, он долго и рассеяно на неё смотрел, потом, спохватившись, взял деньги, и тут вдруг в голове у него возникла мысль: «Интересно, а кто из них умрёт первым?» Он будто её и не заметил. Весь остаток вечера просидел один дома, жалея всех вокруг и себя заодно, делать ничего не хотелось.
03.05 Никак не оставляет мысль, что все события в моей жизни есть ни что иное, как упущения со стороны воли – звучит довольно расплывчато, да ещё с ребячеством, но вполне правдоподобно. Попытаюсь сформулировать, что это означает.
Перед глазами проходит ряд бессвязных воспоминаний, я предчувствую в них общий смысл, но выразить его не могу – фантазия, наитие и ничего более. В общем всё по-порядку. Помниться, на определённом этапе взросления, ещё подростком, я искренне полагал, что прекрасно представляю себе своё место в жизни, но, когда дело доходило до содержания, оно виделось очень смутно, многое полагалось само собой разумеющимся, без дальнейших обсуждений и конкретизации. Незавершённость заключалась в том, что, не задумываясь, чем следует заниматься в будущем, я, как мне казалось, прекрасно понимал, каким образом стану действовать, всё остальное – безразлично, ему предоставлялась абсолютная свобода от моей личности. Проще говоря, жизненный путь виделся мне не как ряд определённых обстоятельств, а как набор правил, по которым я буду себя вести. Именно себя я ставил на первое место, именно от меня, как полагал, зависит то, что и как со мной будет происходить. Иллюзия подчинённости реальности субъективным принципам – вполне естественное состояние юности, ограниченности суждений, недостатка опыта и проч., но у меня она носила фанатичный характер, а хуже всего то, что я до сих пор так и не избавился от остатков мелочного самолюбования. Слишком ли сознательно я превозносил собственную персону, или оно явилось следствием стечения разрозненных чувств, теперь уже неясно, но его содержание до сих пор не отстаёт от моего мироощущения ни на шаг. Забегая вперёд, отмечу, что некоторые мои действия на протяжении всей жизни несли отпечаток слепого юношеского эгоизма, но, с другой стороны, положа руку на сердце, если отбросить незрелые фантазии, можно сказать, что я был вполне цельным человеком, по крайней мере, так кажется на первый, второй и какой угодно взгляд. Судя по всему, именно поэтому сложно от него избавиться.