Вспоминал Фёдор и Настю. С каждым днём черты её лица всё больше и больше ускользали из памяти, но фигура, интонация голоса, забота время от времени приходили ему на ум, особенно по ночам, когда за окном шёл дождь, а он, лёжа в постели, долго не мог уснуть. Образ недавней спутницы начал меркнуть, как-то раз Фёдор не смог вспомнить, какого цвета были у неё глаза. Впрочем, если бы случайно её где-нибудь встретил, то никогда бы мимо, не узнав, не прошёл. Так часто случается с не очень на первый взгляд эффектными, но красивыми женщинами, ведь запоминаются они, прежде всего, в частности, отдельными чертами лица, жестами, особенностями характера, особо выразительными частями тела, ведь бессознательно предполагается, что в целом о них уже всё известно, и в этом известном ничего сверхъестественного нет, что логично. Фёдор много раз передумывал произошедшую между ними последнюю сцену, чтобы «помахать кулаками после драки», насочинял множество реплик, которые ему следовало бы произнести, однако, в общем и целом понимая, как плохо с ней обошёлся, исход всегда оставлял тем же самым, и ничего тут не поделаешь.
И однажды, праздно сидя у окна в тёмной комнате с громыхающим телевизором, наблюдая последовательность, в которой зажигается свет в соседнем доме (а в этом, как ни странно, он умудрился-таки отыскать последовательность), Фёдор вдруг понял, что жизнь его изменилась. Без сожалений и упрёков, без радости и надежды, без раскаяния, наконец, без грома и молний, без сверхъестественных событий – просто взяла да и изменилась. Данность и не более того, так что он даже рефлексировать по этому поводу не стал, а принял сей факт лениво, нехотя, без энтузиазма или душевных мук.
07.05 В последние дни в душе опять воцарились пустота и отрешённость, и понятно, с чем они связаны на этот раз. Сейчас у меня такое состояние, в котором можно позволить себе немного позанудствовать. Усталость и безразличие во всём, за что бы не взялся, не хочется ровным счётом ничего, дни мои проходят сами собой как перед глазами стороннего наблюдателя, и нет в них просвета. Я не играю никакой роли в своей жизни, она течёт без моего участия, поскольку без него сформировалась, так что нельзя даже подосадовать по данному поводу. Состояние глупое, бесцельное, обыденное, отсутствует всякое желание брать на себя малейшую ответственность, почему отказываюсь ровным счётом от всего, а буквально ведь недавно было совсем наоборот, я стремился ко многому, быть может, слишком многому для своих сил, взбудораженное настроение порождало не посещавшие меня доселе размышления, я дерзал насмехаться над ничтожностью своей возни, хождением по кругу, но сейчас осознаю, что сегодня им же и закончу. Складывается впечатление, будто предшествовавшее – только проба, мертворождённый ублюдок, главное же, сущность до сих пор остаётся впереди, но не далеко за горизонтом, а совсем близко, она стоит у порога и вот-вот постучится в дверь, после чего начнётся другая жизнь, и я стану другим в жизни.