- Давр! Сеть! – орал Белый ломающимся голосом, так как сорвал его. – Сеть!
Но его усилия были напрасны, и крик потонул в грохоте и криках. Никто его не услышал, разумеется. И тогда Белый решился на подвиг.
Так уж – и на подвиг.
О, не скромничай!
Лошадь его, перепуганная пламенем и криками, взбесилась и его скинула, но он подскочил, как резиновый мяч, даже не заметив удара.
Это тебе кто сказал? Очень даже я заметил, особенно тыльной своей частью. Да только время было дорого, чесаться было некогда.
Да! И, хромая, он понесся вперед, навстречу Драконам.
Зрелище было великое!
Озверевшие, озлобленные люди, распаляя себя боевыми криками, бежали навстречу Драконам, и лица их искажались яростью, а над головами все быстрее и быстрее вращались пращи – и Драконы, совершенно молча и зловеще заходящие на очередной круг и несущиеся прямо на людей на бреющем полете. Две силы друг против друга; двое противников, достойных уважения – ибо люди, потерявшие людское обличие, и ставшие страшнее огнедышащих, были смелы и отчаянны, и это не могло не вызывать уважения.
Белый, конечно, проигрывал эту гонку. Он, со своей хромой ногой, не мог угнаться за ловцами, которые были все сплошь сильные, выносливые мужчины, и я, до того в ступоре наблюдающий за происходящим словно со стороны, словно не участник, а посторонний, вдруг сообразил, что я вообще-то верхом, и что моя помощь Белому будет как нельзя более кстати.
Почти не помню, как я настиг его; не помню, как подхватил и втащил его в седло позади себя, и конь мой храпел, не желая идти навстречу явной гибели – потому что Драконы, разинув страшные пасти, неслись теперь на нас, и мы были в первых рядах кандидатов в жаркое. А впереди бежали озверевшие люди, понявшие, что мы – одни из тех, кто осадил их замок нынче утром, и приближаться к ним было самоубийством.
- Вперед! – страшным голосом прокричал Белый; геройство поглотило остатки его разума, и он не думал о том, что зубастая пасть Давра сейчас может сомкнуться у него на шее. – Беги, как не бегал никогда!
Это он коню.
И мы понеслись дальше; и Тэсана, которую он так редко вынимал из ножен, теперь летела над высокой травой, сверкая красными отсветами пожаров, и я понукал коня, направляя его прямо в дымную полосу, туда, куда уходили ловцы.
И мы настигли их; конь наш заплясал, меся копытами истерзанную землю с обгоревшей травой, и Тэсана рубила, рубила тонкие металлические ячейки, и ловцы, озверев, оставили свои попытки накинуть сеть на Драконов, и перешли в рукопашную с нами – сколько рыл познакомилось с моим сапогом, и сколько дырок просверлила моя Айяса – то одному богу было известно, но позади меня завопил Белый, свергнутый на землю, и конь мой встал на дыбы, сбросив и меня, и наши противники торжествовали – а в небе в тот же миг просвистели крылья, свободные крылья Драконов, и не было сети, в которой бы они могли запутаться!