От немедленной гибели нас спасла лишь канава, в которую мы свалились, не то разъяренная толпа просто растерзала бы нас на месте.
А так – пришлось немного спуститься вниз.
- Ух ты! – я сел, выпучив глаза, с полным ртом песка. У меня даже мысль родилась, а не придумал ли человек колесо, так же вот кувыркаясь откуда-нибудь. Белый, запутавшийся в собственном плаще и обрывках сети, съезжал вниз на собственной мадам Сижу, вслед за мной, и его за ноги хватали преследователи.
Толпа навалилась на Белого, опутывая его клочьями сети, кто-то, как собака, впился в мой плащ, и завязки его душили меня, и висящие на руках люди мешали даже дышать – не то что драться. Меня кусали, щипали, про колотили – молчу. И я думал, что теперь-то мне и настанет конец, и это славный конец для принца! В бою во имя своего суверена.
Внезапно тот, что висел на моей шее, взвизгнул и взвился вертикально вверх, подобно ракете. Сходство довершал дым и пламя, валящие из его задницы.
Люди, держащие мои руки, начали вдруг хлопать себя по плечам, на которых расцветали лепестки пламени, и я смог, наконец, взмахнуть мечом. Вжик! – и не стало удерживающих меня слева. Вжик! – и от Белого, упакованного, как муха в паутину, отвалились сразу трое.
Над нами завис Давр, подняв целый ураган своим крыльями. Огонь, раздуваемый этим ураганом, разбегался в разные стороны, вычерняя землю, а Давр, мастерски и очень метко плюясь маленькими жгучими комочками огня, разгонял наших неприятелей. Миг – и мне драться не с кем было, и я зря воинственно сжимал Айясу. Все кончилось; ловцы потерпели сокрушительное поражение и ретировались. Белый, прорубая Тэсаной себе путь в сетях, ругался гнуснейшими ругательствами. У него был подбит глаз, и опалены волосы чуть не до плеши. Дракон смеялся, глядя на наши нелепые фигуры.
- Давр, обоих вас черт дери! – заругался Белый, немного отойдя от шока и проверив на наличие все зубы во рту. – Что за бойню вы устроили?! И где были ваши глаза?! Сеть, разве не видно было сеть?! Сколько народу угробили…
- Нисколько, – ответил Давр, приземляясь и с интересом рассматривая распухшее лицо своего фаворита. – Одного лишь палача – жалко тебе, да?
- Зато сколько людей уйдет с этого поля с ожогами, – заметил я, наклоняясь над поверженным Белым. Тот попытался встать, но охнул и снова упал на зад.
- Я, кажется, ногу сломал, – мрачно сказал он.
- Да нет, – утешил его я. – Это вывих. Считай, ничего нет. Пустяк.
- Это точно, – язвительно заметил он, – ничего нет! Не осталось ничего от моей ноги! Сейчас вот встану и порублю их как капусту!