- Кого ты собрался рубить, герой? – усмехнулся Давр. – Все разбежались. Да и мы сейчас полетим домой.
- А как же Чет? – насторожился Белый. – Ты его простил? Или уже того...?
- Я решил его не есть, – ответил Давр. – Не то отравлюсь еще. Я ему просто поджег хвост.
- У него нет никакого хвоста! – заподозрив Давра во лжи, тоном изобличителя заявил Белый.
- Зато есть место, где он должен бы крепиться.
- А принцесса? Я знаю, её поймали солдаты.
- Достойного друга принца гложет совесть? Надо же. Неужели жаль? Человек пожалел человека, какая редкость… Я лишь слегка подправил её личико да опалил головешку. Думаю, теперь у неё отпадет желание смотреться в зеркальце так надменно и кичиться своей красой перед вонючим, безобразным ящером, коему должно ползать на грязном брюхе. Ну, доволен моими объяснениями – хотя с какой стати я тебе их даю, чужак?!
*****************************
====== 3.НАЧАЛО. ======
Да-а, снимаю шляпу, Черный. После твоей вставки о битве с Четом все сразу стало ясно…
Что за издевку я слышу в твоем голосе?!
Что ты! Никакой издевки! Однако ты осветил лишь маленькую часть этой запутанной истории и внес еще больше путаницы, приплетя сюда еще и Драконов (об этом мы договорились написать гораздо позже). Как мы назвали её? Кинф, Блуждающие Звезды? Ну, с Драконьими отродьями (ой, как нас только не обзывали!) все ясно – они извечные кинф, это так называется и по ту сторону гор Мокоа. Чет-угольщик и его дочь – разве не блуждающие? Сколько уж изблудили…ой-ой! Но вот еще одну звездочку мы забыли дружище. Нашу Неудачницу. Помнишь?
А- а, её…Слушай, Белый, я с ней не так хорошо знаком, как ты. Это по твоей части и о ней рассказывай ты сам, ладно?
Ладно, буду очень рад. Итак…
Вечером её никто не пытался столкнуть на линию. И она спокойно добралась на аэробусе до дома. И зашла в лифт. И нажала… нет, не на тринадцатый родной этаж, а на двадцать пятый – там, в темной тишине, пахнущий металлом и деревом, был Зал Боя.
Это была святая святых любого воина и здесь на подставках, полочках, крючьях, вбитых в стену, и просто на бархатных подушках, возлежало Оружие. Любое. Очень старое и очень хорошее. Красивое и простое. Знакомое любому – и не знакомое, забытое за давностью лет.
Любители холодного блистающего металла, отрицающие какое-либо великолепие огнестрельного оружия, могли найти здесь сотни лезвий древнейших мечей разных: от прямых восточных, изысканных и величественных в своей простоте, с рукоятями, удобно выточенными для ладони, с кистями, до западных, широколезвийных, тяжелых, с затейливо выполненными гардами, украшенными блестящими камешками; от тонких шпаг и кинжалов до саев и нунчаков, от копий до топоров, отточенных как бритва и иногда украшенных перьями, с перевитыми лентами оплетки древками. Среди этого царства блистающих лезвий лежали и тяжелые дубины, шипастые герданы, заточенные кастеты и метательные ножи. На особых подушках лежали хлысты и бичи, свернутые в кольцо, с лохматыми, завитыми кокетливо кончиками, с отполированными до блеска множеством рук деревянными ручками, украшенными перламутровыми кольцами и резьбой. Рядом стояли пики и алебарды, в деревянные круглые чурбачки были воткнуты остроконечные звезды из отполированного металла и лежали рядышком бумеранги. Висели колчаны со стрелами и луки – настоящие боевые луки, которые, может быть, держали воины Робина Гуда; и все это было отточено, ухожено, оттерто до блеска и пахло металлом, живым металлом, которого каждый день касались руки.