И снова поясню: Финес, по слухам, и Драконьим принцем-то не был. Приемышем был, а каплю крови своей Алкиност ему еще не дал – не заслужил вроде Финес.
На кой же черт его Дракон вообще тогда приветил?!
Умный, вишь, был, собака. Хитрый. Это тоже хорошо – до известной степени.
Но не было в нем ни почтения, ни доброты к людям, потому и глаза его, от природы зеленые, злобой горели; а Драконов злобных не бывает, злоба – это глупость. Мудры Драконы, и мудрость свою вместе с кровью вливают детям своим из людей. А Кинф, и от природы не глупая, ещё величественнее и ярче была, чем Финес, и обещала затмить своей красотой и благородством всех ранее известных принцев…
И потом – она же женщина, а женщины куда более сдержанней мужчин, и вообще… отличаются очень…
Держалась она (точнее, новоявленный принц Зар) ровно, гордо, как влитая сидела в седле. Лицо было юное, чистое, глаза сияли мудростью. И это при том, что не было еще в ней крови Драконовой.
Ну, опустим все тонкости приветствия, вызов трех гордецов одной гордячке, её согласие и ритуальную чашу вина перед тем, как спуститься в Черное Ущелье – а именно это испытание придумали задиры для нового принца.
Так ты же все уже рассказал!
Тогда тем более опустим.
Итак, четверо принцев, слегка опьянев, оставили лошадей у хозяина постоялого двора, спускались в черное ущелье хохоча, оживленно переговариваясь, срубая бурьян и сухие искривленные деревца на своем пути…
Ну, прямо без меня никуда и никто! Поясню: «ритуальная чаша» на самом деле могла быть и не одна (и, скорее всего, так и было, потому что ни один нормальный человек на трезвую голову не согласится лезть в Черное Ущелье), и застолье затягивалось до ночи. Спускались в Черное Ущелье, как правило, в кромешной тьме, когда силуэты кривых древесных стволов перечеркивали звездное небо.
Место было выбрано не очень удачно – повсюду были груды камней, огромные валуны, трещины в земле, и как на грех небо было затянуто тучами, того и гляди пойдет дождь.
Адис, самый молодой из всех, со шрамом на щеке, придающем мужественности его загорелому красивому лицу с быстрыми карими глазами, вынул из ножен узкий клинок, загибающийся и сужающийся к концу, и поднял его, рассматривая. По всей вероятности, он не в первый раз спускался в Черное Ущелье, и ничуть не боялся. Двое других, Кнют и Крес, вообще, кажется, ничего не боялись. Они без умолку болтали, хохотали, обнявшись, орали песни и то и дело прикладывались к бурдюку с вином, прихваченному с собой.
- Странное легкомыслие, – заметил новопринятый принц, обнажая меч. – Разве не опасно спускаться в таком состоянии в Черное Ущелье?