И эта жуткая голова сидела на роскошном молодом стройном теле, прекрасном и совершенном настолько, что Тийна всегда завидовала этому чудовищу. Чудовищу!
Спина была ровна и пряма, как у королевы, шея ослепительно бела, руки тонки, с поистине чудесными, прямо-таки фарфорово-белыми пальцами, которые, казалось, вот-вот станут прозрачными в свете камина. Её стан, грудь – все было словно у юной девушки. И одежда – шелка, атлас и бархат, вышитые золотыми нитями, с жемчужными, горящими жарко в свете огня пуговицами, были чисты и выглажены, словно носящая эту одежду все еще в старой доброй Мунивер, и собирается на бал… И эта чистота и опрятность были настолько дикими, что наводили на мысли о каком-то страшном колдовстве.
- Ну? – черный веселый глаз рассматривал Тийну, пока слюнявый рот посасывал трубочку – очень дорогую и красивую. Пожалуй, эта трубка из красного дерева, с длинным, желтоватым от времени костяным мундштуком, с камешками вокруг горящего красного уголька, не обезобразила бы и королеву, если та вдруг вздумала бы покурить. Глядя на величественную токую руку, сжимающую эту дорогую вещицу, Тийна всегда думала, что или кто превратил это существо в то, каким оно является сейчас. – Чего ты хочешь?
- Мне нужно зелье, – отрывисто произнесла Тийна. – Приворотное. Дай его мне.
Старуха выпустила тонкую струйку дыма из тонких морщинистых растрескавшихся губ и противно, тоненько захихикала.
- Что? Опять? – пискнула она и захихикала еще гаже, тряся своей нелепой головенкой. – И на сколько? На день? На два?
- Варк тебя раздери! – Тийна зло глянула на неё. – Не на день и не на два, дура! Мне надоели развлечения на час, я хочу вечности, так же, как и все люди! Навсегда. Сколько это будет стоить? Я заплачу. Я знаю – у тебя есть это заклятье. Помнишь, когда я просила тебя заговорить мне шрам? Ты говорила, у тебя есть такая книга, с помощью которой можно это сделать, но которую побоятся читать и боги, где каждое благо – проклятье, длящееся вечность, – так вот прочти мне оттуда такую клятву, чтобы этот человек любил меня вечно! Время пришло; теперь я не побоюсь; шрам или какая другая царапина того не стоят, но не человек. Пусть тупые боги боятся и дальше! Им, может, есть что терять, а у меня уже все потеряно! Я даже готова измениться, я готова притвориться самым прекрасным и послушным созданием в мире, лишь бы удержать его!
- М-м-м… – протянула старуха, окутывая все вокруг клубами дыма. Её противный смех пропал, она медленно, словно крадучись, обошла Тийну и встала позади её кресла. – А он стоит того? Ведь ты просто не знаешь, сколько на самом деле человеку отпущено блага, которого он не замечает, и которое, в случае утраты, невосполнимо. А жизнь… она не кончается завтра или послезавтра. Она может быть долгой, бесконечно долгой, потому что даже смерть боится проклятий той книги. Так вот я и спрашиваю – а сможешь ли ты потом нести это проклятье целую жизнь? Стоит ли твой избранник того?