- И еще я помню старую Каролину, мою черную няню. На свете не было души добрее. Я всегда уважала моих цветных друзей, - говорила мать. - Я готова сделать для них что угодно, и они для меня тоже...
- Ради всего святого, перестань, - сказал Джулиан.
Когда он ехал в автобусе один, он всегда садился рядом с негром, как бы во искупление грехов матери.
- Ты сегодня не в духе. Что с тобой? - спросила мать. - Ты не болен?
- Здоров, - ответил он. - Когда ты наконец замолчишь?
Мать поджала губы.
- Нет, ты просто невыносим, - сказала она. - Я больше не буду с тобой разговаривать.
Они подошли к остановке. Автобуса не было видно, и Джулиан, все еще с засунутыми в карманы руками и выставив вперед голову, зло оглядел пустую улицу. Предстояло не только ехать в автобусе, но еще и ждать. - тоска сухой горячей рукой подбиралась снизу к затылку. Мать тяжело вздохнула, и Джулиан вспомнил о ней. Он мрачно взглянул на нее. Она стояла очень прямо, гордо неся эту нелепую шляпу, как знамя своего воображаемого аристократизма. Ему неудержимо захотелось сделать ей что-нибудь назло. Ничего лучше не придумав, он развязал галстук, снял его и положил в карман. Мать как будто ударили.
- Как ты можешь провожать меня в город в таком виде?- сказала она. Почему ты все время стараешься досадить мне?
- Если ты никак не желаешь понять, кто ты, пойми, по крайней мере, кто я.
- Сейчас ты похож на бандита.
- Значит, я и есть бандит, - сказал он.
- Я немедленно возвращаюсь домой, - сказала мать. - И я никогда больше не буду утруждать тебя. Если ты не можешь сделать для матери такой малости.
Подняв глаза к небу, он снова повязал галстук.
- Блудный сын возвращается в лоно своего класса, - сказал он и, наклонившись к матери, хрипло прибавил, постучав себя по голове: - Истинная интеллигентность определяется тем, какой у человека ум.
- Не ум, а сердце и поведение человека. А поведение определяется тем, кто он есть.
- Никому в автобусе нет дела до того, кто ты есть.
- Зато мне есть до этого дело, - холодно сказала мать.
На ближайшем подъеме появились огни автобуса, они быстро приближались, и мать с сыном сошли с обочины на дорогу. Держа мать под локоть, Джулиан подсадил ее на скрипнувшую ступеньку. Мать вошла в автобус, чуть заметно улыбаясь, точно входила в гостиную, где ее ожидали. Пока Джулиан брал билеты, она села на переднюю скамью, где было три места, лицом к проходу. С другого края сидела тощая женщина с лошадиными зубами и распущенными волосами соломенного цвета. Мать подвинулась к ней, чтобы дать место сыну. Он сел и уставился на пол; напротив он заметил худые ноги, обутые в красные с белым парусиновые босоножки.