Майкл стоял у кострища, смотрел на переливающиеся оранжевым угли, вновь в куртке, собранный, ушедший в свои мысли. Марика накинула лямки рюкзака на плечи, приблизилась и дождалась, пока на нее поднимут глаза. Затем выдохнула и спросила:
— А вы могли бы приходить иногда ко мне?
Темные брови удивленно приподнялись. Она сбивчиво пояснила:
— Приходить, чтобы просто поговорить. Когда… если у вас будет свободное время… Ведь вы всегда знаете, где и кто находится здесь, на Уровне? Я не прошу меня учить или рассказывать, как или куда идти, как проходить испытания. Просто поговорить. Быть может, у меня все-таки получится сделать кофе.
Он молчал. Просто стоял и смотрел на нее, не произнося ни слова.
«Понимаете, одиноко, — хотелось сказать ей, — мне просто иногда одиноко вечерами. А с вами почему-то хорошо, спокойно…»
Она молчала тоже. А потом вытянула вперед руку и раскрыла ладонь.
— Это самое ценное, что я могу предложить вам взамен. Пожалуйста, возьмите.
На ладони, устроившись между линией ума и линией сердца, лежало семечко.
В тот вечер она долго смотрела на звезды.
Любовалась их далеким мерцанием, слушала невидимых в траве сверчков и думала о том, что сейчас, где-то далеко отсюда, у другого костра незнакомые ученики слушают спокойный убаюкивающий голос, рассказывающий о том, как можно по-особенному чувствовать мир. Они, наверное, смотрят в оранжевое от отсветов пламени лицо, пропускают через себя каждое слово, внимают глубине мысли, прислушиваются к новым ощущениям и постигают неведомое ей Знание. Свет поленьев отражает серые глаза, неторопливые выразительные жесты, совершаемые руками, шевелящиеся губы….
Магия вдруг сделалась большой — необъятной, простершейся от края до края ночного неба: где-то там — он, рассказывающий о мире, а где-то в другом месте — она, сидящая перед палаткой и под покрывалом из звезд, слушающая тишину.
Арви улегся рядом, почти у бедра. Впервые так близко, и от этого делалось тепло. Она пока не пыталась гладить его — рано, просто наслаждалась зародившимся робким доверием, ощущала его, опасалась даже смотреть прямо, чтобы не спугнуть.
Когда-нибудь она, возможно, коснется рыжей шерсти. Позже.
Марика достала из рюкзака зеркало, дождалась, пока поверхность прояснится, и без предисловия прошептала:
— Зеркало, он взял семечко. Слышишь? Взял.
И впервые туман на его поверхности сложился не в слова, а в улыбку.