— Не знаю, как ты, а я жрать хочу, как волк. Знала бы, что это так муторно, хоть бы поела.
Они шагали сквозь темнеющую чащу — девушка и кот; трещали под подошвами сапог тонкие веточки.
Она проснулась от того, что Арви лизал ей ладонь. Дернулась, сначала испугалась, затем сообразила, что это «свой», и успокоилась, задышала ровнее. А минуту спустя кое-как сумела подняться.
Занялся тлеть закат, солнце ушло к горе, резко погасло в лесу освещение.
— Как думаешь, дед сумел перепрыгнуть через проломы?
Тишина в ответ.
— А эта дура, поди, не свалилась. Такие, как она, никогда не срываются вниз, даже если толкнешь. Хотя грех так думать.
Арви семенил чуть впереди. Марика так и не поняла, кто из них выбирал дорогу, но сверяться с картой было лень.
Несмотря на ворчливые реплики, она все-таки волновалась: путь трудный, не упал ли кто? Страшно о таком думать. Может, стоило остаться и помочь?
Вздох. Хруст веточек под ногами, похолодевший вечерний воздух.
— Может, остановимся, поедим?
Кот бросил на Марику короткий взгляд и побежал вперед.
— Как скажешь.
Она, спотыкаясь, поплелась следом.
Они познакомились в том самом дорогом ресторане, где столики бронировались за месяц вперед, а стены блестели так, будто в выкрашенный бежевым бетон инкрустировали тысячи дробленых бриллиантов. За ужином, куда Железный Альберт, расщедрившись, пригласил и нескольких сотрудников.
Она заметила Ричарда сразу. Его невозможно было не заметить. Не человек — магнит для притяжения богатства, король с мягкой улыбкой и парящим вокруг ореолом невидимых купюр. Хрустело все: толстая пачка банкнот в бумажнике ручной выделки, крахмал белоснежной сорочки, крабовые ножки, откуда он точным и элегантным движением доставал ножом белое нежное мясо, хрустел вокруг даже воздух.
Конечно. Первый и главный инвестор канала «Норд-ТВ». Альберт заискивал и лебезил, как цирковой песик, смеялся непривычно громко, следил за тем, правильно ли держит в руках столовые приборы.
Марика тоже следила. Потому что на тот момент едва ориентировалась, какой нож и вилку следует взять, а посему в приближающегося официанта ей хотелось кинуть гранатой. Ведь новый официант — новое блюдо, а значит, новая пытка в борьбе с недающимся этикетом.
Тот ужин она запомнила еще и потому, что Ричард — великий, недосягаемый, до неприличия богатый Ричард — не сводил с нее глаз. И она краснела. Путалась в приборах, роняла на скатерть оливки, слишком часто терла губы салфеткой и постоянно одергивала себя за ерзанье на месте.
А уже перед первым свиданием он подарил ей вечернее платье и бархатную коробочку с серьгами и колье — прислал курьером прямо на дом. Цену она не знала до сих пор и никогда о ней не спрашивала. Только постоянно волновалась: когда ехала в ресторан на такси, когда садилась на услужливо отодвинутый от столика стул, слушала бархатный голос, любовалась идеальными манерами и тонула в глазах сидящего напротив мужчины. И все никак не могла поверить, что все происходит именно с ней, Марикой Леви, обычной, средней (ну ладно, пусть выше среднего) работницей телеканала.