– Зря ты меня продал, – плача от обиды, прошептала красавица. Ну откуда ей было знать, что врученный Ваньке Новосильцевым кошель – всего лишь жалованье за цареву службу, которое первый есаул Хоперского полка получил последним.
– Это, Ванечка, с заплаканной Еленкой Озорчук расстаться можно. Погляжу, что с тобою будет, когда Елену Волович, пред которой вся Варшава трепетала, увидишь.
Удостоверившись по громкому с присвистом храпу, что хозяин заснул, отчаянная сумасбродка поднялась с – постели. Сняв с себя мужское одеяние, Елена зябко поежилась, обула сапожки, чай, не девка, чтоб бегать за парнями босиком и, накинув на плечи шубу князя Дмитрия, крадучись, как кошка, направилась к выходу.
– Где же я искать его буду, – испуганно подумала несчастная гордячка, глядя на множество сторожевых костров. Она уже хотела повернуть назад, когда увидела свой возок, возле которого стоял белый конь есаула.
– Недалеко ж ты, милый, от меня ушел, – улыбнулась Еленка и, перекрестившись, шагнула навстречу своей первой и единственной любви.
9
Иван сидел по другую сторону повозки, возле небольшого костерка, отрешенно глядя на усыпанное звездами ночное небо. Почуяв за спиной какой-то шорох, он вскинул пистолет и грозно вопросил:
– Кого там по ночам черти носят? А ну-ка, выходи на свет.
– Это я, – прозвучало в ответ.
Княжич сразу же признал не сравнимый ни с каким другим по-детски милый голос очаровательной литвинки. Выронив оружие, он бросился к ней.
– Что-нибудь случилось? Неужели князь Дмитрий обидел? – растерянно промолвил Ванька, чувствуя, что тонет в бездонной глубине синих глаз раскрасавицы, и прикоснулся к Елениной руке, которой та придерживала накинутую на плечи шубу.
– Разве может он кого-нибудь обидеть, такой добрый, больной и несчастный? Спит твой князь давно. Да и я не из тех, над кем глумиться можно, ежели шибко прогневаюсь, так и убить могу, сам же видел, – высокомерно ответила княгиня. Шаловливо подмигнув колдовскими очами, она игриво заявила, разжимая пальцы: – Я к тебе пришла. Должна же дама благородная своего рыцаря отблагодарить.
Полы шубы разошлись, и – Княжич увидал длинную, как у лебеди, шею, вызывающе большую, но по-девичьи высокую грудь, тонкий стан, переходящий в пышные бедра, и едва прикрытый распущенными косами самый потаенный уголок Еленкиного тела.
Поугасший было по велению здравого рассудка огонь любви с новой силой полыхнул в мятежном казачьем сердце. Подхватив дрожащими руками свою нечаянную находку, Иван запрыгнул в возок. Ударом кинжала он распорол войлочный верх и впустил холодный, лунный свет в их темное, тесное пристанище. Любуясь лежащей перед ним обнаженной богиней, есаул заметил, что от ее недавней заносчивой шаловливости не осталось и следа. В глазах литвинки застыл почти что девичий испуг, длиннопалые руки опять стыдливо прикрывали грудь, а стройные, как у лани, ноги были судорожно сжаты.