Максимка поднял голову. Близился закат, багряные лучи садящегося солнца, пробиваясь сквозь наползающие тучи, резали темнеющее небо, словно огненные клинки. Есаул и без Ивана знал, что коли солнышко садится в тучу, значит, быть дождю. Понятливо кивнув, но пошел на корму. Вскоре Княжич услыхал его задорный возглас:
– Эй вы, сами сделайте и передайте остальным, чтоб зарядили пушки да затравки с бочками пороховыми прикрыли шкурами звериными.
Литвины-пушкари, что были с ними, не дожидаясь для себя особого распоряжения, тут же принялись за дело.
Ермак, который шел на струге, замыкающем караван, видать, смекнул, в чем дело и, в свою очередь, отдал приказ налечь на весла.
Уже почти стемнело, когда казачье воинство наконецто вышло к Иртышу. И тут случилось то, чего и опасался Княжич. Сперва подул сильный встречный ветер, такой, что, несмотря на все усилия гребцов и попутное течение, струги перестали двигаться вперед, затем ударил ливень.
Сквозь шум дождя Иван с – Максимкою едва расслышали:
– Правьте к берегу.
Как ни хотел Ермак без роздыху дойти до крепости, но все же дал приказ остановиться. Другого выхода и впрямь, пожалуй, не было.
Выбиваясь из последних сил, гребцы сумели одолеть волну и выбраться на отмель.
– На берег не сходить. Старшины, к атаману, – словно эхо прозвучал передаваемый от струга к стругу очередной приказ.
– Пошли, – позвал Иван Максимку. Перепрыгнув через борт, они под проливным дождем двинулись вдоль берега и вскорости столкнулись с предводителем, который уже сам шел им навстречу.
– Ну, мать-природа, подложила нам свинью. Хошь не хошь, а бурю переждать придется, – посетовал Ермак и тут же начал отдавать распоряжения: – Струги на берег вытаскивать не будем, поставим на прикол, но вот людей придется отпустить, пускай от ливня под деревьями укроются. Под дождем сидеть всю ночь радость невеликая. А вы что скажите?
Максим, в отличие от Семки, прекрасно знал казацкие обычаи, поэтому по праву младшего чином ответил первым, как всегда, нахально и уверенно:
– Пушкари пусть у орудий остаются, зря мы, что ль, их заряжали, чай, не пряники медовые, не размокнут.
– А не взбунтуются твои литвины? – насмешливо поинтересовался атаман.
– Я им взбунтуюсь, сам на струге останусь им в пример.
– Добро, – кивнул Ермак и обратился к Княжичу. – А ты что скажешь?
– Да хоть так, хоть эдак делай – ничего хорошего. Коли буря еще пуще разыграется, с прикола струги может посрывать, а коль на берег вытянем, тогда при нападении трудно будет от ордынцев оторваться, – пожал плечами Ванька и добавил: – Давай-ка лучше я с дозором вдоль по берегу пройдусь на всякий случай.