Бешененок оказался прав. Казаки, не дожидаясь приказаний, уже начали сбираться в дальний путь. Однако Княжич счел несправедливым уйти из крепости, не узнав желание каждого, а потому взошел на башню и пальнул из пушки, призывая станичников на круг.
Через несколько минут все казачье воинство, в котором после побоища осталось лишь полторы сотни душ, собралось на площади. Последним заявился заспанный Максим.
– Ну ты мне удружил, отправил спать, я и продрых без задних ног, пока палить не начали, и ничего сделать не успел.
– Не печалься, чтобы пушки утопить много времени не понадобится, – успокоил его Княжич.
В тот же миг в раскрытые ворота крепости влетел Андрюха. Осадив коня, он закричал:
– Атаман, орда идет несметной силою. Всю Сибирь Кучум на нас поднял.
– И далеко ль они?
– Мы, как ты велел, верстах в пяти от крепости стояли, когда их заприметили, но сейчас уже, наверное, поближе.
– Ну что казаки, примем смертный бой или уходим? – вопросил Иван.
– Надо уходить, здесь нам не удержаться, – ответил Мещеряк. Вчера на пристани Василий до конца не осознал всю тяжесть поражения отряда Ермака, но сейчас, пересчитав оставшихся бойцов, он понял, что Княжич трижды прав и отстоять Искер нет никакой возможности.
– Уходим, незачем напрасно погибать, – загомонили вслед за ним все остальные.
– А коли так, тогда пожитки собирайте да спускайтесь к пристани, – распорядился Княжич и обратился к Семке: – Как у тебя дела?
– Что ты велел, все сделано. Струги просмолили и вновь спустили на воду. Меха да солонину погрузили, даже коней своих казаки на берег свели.
– Добро, – кивнул Иван. – Ступай на пристань, помоги Мещеряку, а мы с Максимом напоследок по Искеру прогуляемся.
Взяв первых подвернувшихся под руку коней, атаманова Татарина и жеребца Максим Захарыча услужливый Семен уже отвел на струг, они неспешным шагом двинулись по опустевшей улице. Объехав город из конца в конец и не найдя отставших, друзья вернулись на площадь.
– Ну вот, а ты переживал, вон как сыпанули казачки из крепости, словно горох из драного мешка, ни одной живой души в Искере не осталось. Надо пушкарей назад вернуть, пусть свои пушки тащат на берег, – усмехнулся Бешененок.
– Можем не успеть, судя по всему, татары уже близко, – засомневался Княжич.
– Тогда чего стоим, поехали. Мне, откровенно говоря, до того тут все осточертело, что сам дивлюсь, как я два года такой жизни выдержал, – признался есаул.
На полдороге к пристани Иван с Максимкою почуяли неладное и оглянулись. Вдалеке, у самой кромки леса, маячили конные ордынцы, видать, дозорные.