Преданность Матвея приободрила Ивана, недобрые предчувствия уступили в его сердце место радости и он даже не почуял, что это для него последний раз.
Как только отделились от полка, Княжич вновь взглянул на Межакова. «Не успел сказать, что, мол, друзья почти перевелись, и тут же новый появился», – подумал атаман.
13
Когда Иван с Матвеем подъехали к монастырю, возле его ворот по-прежнему стояла толпа станичников, из которой доносились яростные крики:
– Ляхи по палатам обустроились, мы ж, как псы сторожевые, ютимся на подворье.
– Ни в чем нет справедливости. Как перепадет добыча, так полякам с малороссами вершки, а нам гнилые корешки.
Воины Заруцкого настолько были заняты своими склоками, что увидели пришельцев лишь тогда, когда те вломились в их ряды, и Княжич весело воскликнул:
– Здорово, казачки!
– Ты кто такой? – окрысился на атамана кривой, заросший бородой по свой единственный, колючий, как у волка, глаз детина, заводила, судя по всему.
– Полковник Княжич, мы до Заруцкого по делу прибыли.
– Какой такой полковник? – заорал кривой, но собратья его тут же осадили.
– Умолкни, Треня, это же тот самый, который под Москвою со своим полком малороссов гетмана Ширяя порубил в капусту.
– Так, может быть, он нынче заявился, чтобы нас повырезать. Хватайте их, браты, – не унимался злыдень, но призыв его остался без ответа.
– Таких хватать – себе дороже обойдется. Давайте лучше есаула позовем. Малой быстро разберется, кто есть кто и что к чему, – предложил один из казаков и сам направился к воротам.
Есаул явился через несколько минут. Это был уже не молодой, невысокий, худощавый человек, разодетый, как поляк, верней, как Княжич. На нем был белого сукна кунтуш с собольей оторочкой, красные шаровары и тоже красного сафьяна сапоги. Шел он легкою, звериною походкой, присущей настоящему бойцу.
– С таким договориться можно, – лишь только глянув на него, решил Иван. – Сразу видно, из старых казаков и не чванлив, а то ведь сволочь всякая, в начальство выбившись, любит, чтоб ее подолгу ждали.
Подойдя к своему воинству, есаул задорно вопросил:
– Чего орете, недовольны тем, что ляхи все теплые хоромы заняли? Тогда идите, возьмите их за шиворот да выкиньте из келий и сами заселяйтесь. Я, к примеру, так и поступил. Ну а коли духу не хватает, то прижмите задницы да расходитесь по своим углам.
– Поляки-то само собой, но тут еще полковник из Москвы явился, с Заруцким встретиться желает. Вот мы и опасаемся, что он Иван Мартыныча склонит к измене и тот откупится от царской кары головами нашими. Не зря ж в народе говорится – паны дерутся, а у казаков чубы трещат, – заявил кривой детина.