Дойдя до каменных палат, где ранее проживали невесть куда сбежавшие монахи-чернецы, они вошли в довольно мрачную, полутемную галерею, по одну сторону которой были кельи за железными дверями, по другую небольшие ниши, украшенные полустертой росписью. В одной из них висело православное распятие и горела лампада.
Остановившись у своей обители, Маленький достал огромный ключ, сварливо пояснив:
– Одно ворье кругом. Оставишь дверь незапертой – тут же все уволокут.
Украсть у есаула было что. Пол его кельи, ранее принадлежавшей явно не простому чернецу, а скорей всего, игумену, был устлан дорогими коврами. Вдоль двух стен располагались лежанки с пышными перинами, в третьей был сооружен очаг, который весело потрескивал горящими поленьями. Посередине стоял дубовый стол с четырьмя креслами, скорей, похожими на королевский трон, а на столе Иван увидел винные кувшины и серебряные блюда со всевозможной снедью – от жареной дичи с рыбой до соленой капусты и грибов.
– Огонь горящий не боишься оставлять? – шутливо вопросил Матвей, окинув взглядом роскошное Сашкино жилище.
– Чего бояться-то? Да гори оно все синим пламенем. Барахло меня еще б заботило. Сгорит сегодня это, завтра новое найду, – махнул рукою Маленький и первым сел за стол, подав гостям пример.
Как только выпили за встречу, Сашка обратился к Княжичу.
– Ну а теперь рассказывай, Иван Андреевич, зачем к Заруцкому приехал? Чую, Треня Ус не зря что-то там про наши головы болтал. Похоже, новый царь всерьез решил за царицу нашу взяться.
– Верно чуешь. В двух верстах отсюда Трубецкой с полком стоит. Велено ему очистить Коломну от мятежников, а при возможности Иван Мартыныча с Мариной захватить и на Москву доставить. Я сам в посланники у Трубецкого напросился, хочу уговорить Заруцкого с его царицей липовой добром убраться в Польшу. Сколько можно понапрасну кровь казачью лить, – ответил Княжич.
– Мартыныч ничего здесь не решает, с царицей надо говорить, а она навряд ли согласится, – задумчиво промолвил Маленький и предложил: – Хочешь, я с тобой пойду, может, чем и помогу, я ведь как-никак Маринку с малолетства знаю.
– Еще успеется, ты о себе сначала расскажи, как жил, с кем воевал и с кем дружил, – попросил его Иван.
– Да нечего особенно рассказывать. Не задалась моя жизнь, – горестно посетовал Малой, но, тем не менее, продолжил свое повествование. – Я ж тогда в полон к полякам угодил. Меня едва живого гусары подобрали. Добить хотели, да полковник им не разрешил, велел к себе в обоз отправить. Одним словом, стал я воинским холопом князя Михая Замойского.