Вернувшись в город уже утром, донельзя усталые и измученные они представили своих пленников перед царем. Государь, поняв кого ему привели, очень обрадовался. Обняв и расцеловав сотника, он снял с себя шубу и накинул ему на плечи. Потом посмотрев на Федьку, усмехнулся и нахлобучил на него свою шапку.
- Никита, - закричал государь своему кравчему, - неси вина и денег награждать буду!
Вельяминов тут же стал наливать вино в серебряные чаши и передавать государю, а тот подавать их всем участникам погони. Те в ответ кланялись и, поблагодарив, выпивали, причем хитрый Ахмет, тут же сунул чару себе за пазуху.
- И правильно, - засмеялся государь, - берите все, жалую!
Каждому участнику погони, включая холопов, достались чаши разного размера и ценности, тут уж кому как повезло. Федьке и Корнилию видимо как начальным людям поднесли золотые, причем сотнику целый кубок. Помимо этого все получили награду деньгами, рядовые по пяти ефимков, Федька десять, а сколько получил сотник, государь не объявлял. Все это время он не обращал на пленников ни малейшего внимания, будто их и не было тут. Наконец, закончив с награждением царь бегло посмотрел на них будто они не вызвали в нем никакого интереса. Так ни слова не сказав, ни Заруцкому, ни Марине государь собрался выйти, и лишь проходя мимо стоящего последним монаха с низко опущенной головой, что-то произнес на каком-то тарабарском языке. Если бы Федька знал латынь, он удивился бы еще больше, потому что государь сказал:
- Падре Игнасио, вы не представляете, как я рад вас видеть!
----------------------------------------
Узнав, что Заруцкому с Мариной удалось бежать, я не отчаивался. Татары хорошие следопыты и должны настичь беглецов. На худой конец, если они избегнут Арслана, то должны наткнуться на войско Бутурлина, которое я специально отправил на такой случай. Но когда утром меня известили что Михальский захватил Заруцкого и Марину я вздохнул с облегчением. Мне с самого начала было ясно, что бояре в думе будут стараться преувеличить любой мой промах и преуменьшить успех. Особенно после того как я жестоко по их меркам наказал Салтыкова. Так что если бы Мнишек с сыном удалось бежать, никто бы и не заметил разгрома воровских казаков. Так что радость моя была неподдельной, а щедрость искренней. Чаша вина из царских рук это очень большая награда, даже боярам на пиру жалуют не из рук, а со стола. Плюс к тому сама чаша и деньги. Вельяминов немного кривился, глядя как я раздаю добро. Будь мы в Москве, он нашел бы для такого дела посеребрённые кубки, какими жалуют крымских послов. В принципе в другое время я бы с ним согласился, но сегодня скопидомничать нельзя.