— Хорошо, хорошо, Антошка, успокойся. Я просто хотела спрятать эту драгоценную вещь подальше. Вдруг потеряется, неприятности у тебя будут.
Смолин смутился:
— Извините, Абра Ивановна, я думал, что вы насовсем забираете галстук у меня.
— Что ты, мальчик?! Разве я посмею обидеть такого замечательного человека? — ласково приговаривала Абра, а сама тянула руку к галстуку.
— Так я и сам могу не хуже вашего спрятать галстук, Абра Ивановна, — не поддался Антон и на эту хитрость. — Ой, глядите-ка, какая за окном большая птица летит!
Пока Абра поворачивалась и искала глазами птицу, Антон уже засунул галстук в один из потайных карманов бархатного пиджака.
— Ах, обманщик! — повернулась к нему Абра, которая за окном кроме голубого неба не обнаружила ничего. — Ладно, относительно галстука поговорим в следующий раз. А сейчас одевайся без выкрутасов.
Чертыхаясь и кряхтя, Смолин влез в бархатные штаны, пиджак и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел какой-то пай-мальчик. «Как хорошо, что никто из наших не видит меня сейчас», — подумал Антон.
— Готов? — вскинулась Абра. — Тогда пошли. И учти, кланяться Абсурду Первому нужно склоняя туловище не вперед, а назад. Иначе сильно оскорбишь его Величество.
Несмотря на то, что за окнами сияло солнце, все свечи во дворце были зажжены. В коридорах мелькали и суетились пышные дамы и кавалеры. Все они стекались в одно место: к дверям Приемного зала. Абра и Антон тоже подошли туда. Придворные бесцеремонно разглядывали Смолина. Вдруг от пестрой толпы отделился маленький, щуплый человечишка и засеменил к Абре и Антону Писклявым голосом он завопил:
— Самый умный, самый красивый, самый изящный, самый подвижный, самый начитанный, самый, самый, самый придворный Апломб приветствует тебя, не самого умного, не самого красивого, не самого подвижного, не самого начитанного, не самого, не самого, не самого.
Смолин вспыхнул, но Абра сжала ему руку. Антон понял, что в Абсурдии оскорблять других — в порядке вещей, и вообще так все вышестоящие относятся к нижестоящим. И тут же подпорхнула дама. Она была разнаряжена, накрашена. И под белилами невозможно было понять, красива она или нет. Короче говоря, кукла на дворцовом прилавке.
— Хм-м, это и есть тот самый Антон, о котором все шушукаются по углам? Все равно я лучше его! — фыркнула дама и отошла.
— Это фрейлина Амбиция, — шепнула Абра. — Зазнайка, воображала, тупица. Тоже считает себя самой, самой, самой. Говорит, что она первая красавица Абсурдии. А про меня-то она совсем забыла…
Смолин с сомнением посмотрел на длинный нос Абры Ивановны, но, к счастью, ответить ничего не успел. Запели фанфары, дверь в Приемный зал распахнулась. В самом центре зала стоял трон, на котором восседал Абсурд Первый.