– Слышала ты когда-нибудь имя Диан Демут?
– Не думаю. А кто она?
– Неважно, – ответил он. – Руби уже давно набрала воду, лучше беги готовься к ванне.
Я ушла в спальню и открыла свой чемодан. Порывшись в нем, я нашла свою ночную рубашку, потом выудила зубную щетку из кармана рюкзака и направилась по коридору в ванную.
Руби набрала в ванну такой горячей воды, что от нее поднимался пар, и добавила в нее пены, вздымавшейся над водой, словно взбитые сливки. Я видела в журналах картинки с пеной для ванны, но у нас никогда ее не было. Однажды, когда у меня была ветрянка, Берни добавила овсянку в воду для купания, чтобы моя кожа меньше чесалась, но она была комкастая и совсем не похожая на пену для ванн. Я долго сидела в ванне, пока у меня не сморщились кончики пальцев, а пузыри в пене не превратились в тонкую мыльную пленку. Затем я вылезла, вытерлась и почистила зубы. Я надела ночную рубашку и попыталась причесаться, но мои волосы еще больше запутались. Я сдалась. По крайней мере, теперь они хотя бы были чистыми.
Когда я вышла, Роя и Руби не было поблизости, и я постеснялась позвать их или попытаться найти, так что вернулась в маленькую спальню и достала из рюкзака ручку и блокнот. Взяв их, я легла поверх одеяла на деревянную кровать и пролистала блокнот, пока не нашла список «Что я знаю о маме».
Что такое сооф? – вопрошала единственная надпись.
Внизу я написала:
Почему Эллиот знает мамино слово?
Я слишком устала, чтобы писать дальше, так что закрыла блокнот и положила его под подушку. Затем я отвернула одеяло и скользнула под него, на прохладную, хрустящую простыню. Я выключила свет и уже почти заснула, когда кто-то тихонько постучал в дверь и темноту прорезала полоса слабого света. В дверях стояла Руби.
– Все в порядке? – спросила она.
– Угу, – сонно ответила я.
– Тебе что-нибудь принести? Водички или еще одно одеяло?
Больше всего я хотела, чтобы она села на край кровати и почитала мне или почесала мне спинку, как Берни, когда я ложилась спать. В автобусе я засыпала, когда придется, будь то днем или ночью. Но здесь, в кровати и в настоящей спальне, я хотела, чтобы со мной кто-нибудь побыл.
– Нет, все в порядке, – ответила я и спросила себя, считать ли это ложью.
– Тогда спокойной ночи, – сказала Руби. – Хороших снов.
– Руби, – позвала я, когда она почти закрыла дверь.
– Да, Хайди?
– Эта простыня не такая, как у меня дома. Она жестче.
– Я вешаю белье сушиться на улице, – пояснила она. – Позади, за домом.
– Она пахнет… небом, – сказала я.
– Никогда бы так не подумала, – тихо произнесла Руби. – Спокойной ночи, Хайди.