– Ага! – сказал тот и тренированным сеттером побежал собирать пернатых.
Дядя Гена побрёл дальше берегом. Хотелось сейчас гуся подстрелить, да жирнючего, килограмм на восемь! Есть такие гуси? Чтобы этому сопляку у костра нос утереть, бросить тушу под ноги, сказать – вот каких гусей бить надо, недомерок! Жри! Глядишь, тогда и баба эта молодая… его девка, так?.. А что, девка? К нему же не переметнётся? Впрочем, когда есть станет нечего, то-о… За еду куплю! Есть все хотят. Размышляя, он вышел на изгиб протоки, повернул по ней, не оглядываясь – где там его Лёха, собрал ли дичь подстреленную? Повернул по протоке и за поворотом даже присел, словно дичь увидев… словно большую дичь увидев… словно самую желанную дичь увидев… там стояла Еся со своей острогой и, не двигаясь, смотрела в воду. Еся так и была опять: с голыми ногами, на бёдрах платок – красота, а не картина!
Еся увидела рыбу у самого берега широкой заводи протоки. Мелководье здесь было похоже на некоторый залив от реки, который упирался в низкий, но обрывистый берег, река, скорее всего, подмывала тысячу лет этот берег, он и оборвался. На уровне колен над водой висел мох и кусты карликовой берёзки, так весь берег и шёл, пока не уходил из залива к течению. Еся стояла уже возле рыбины, которая то ли не видела её, то ли видела, да понимала рыбьими мозгами, что уходить надо опять-таки через человека, может, так обойдётся? Но «так» не обошлось… Еся плавно, почти незаметно подняла острогу, тело её не двигалось, лишь руки, нежные девичьи руки невидимо стали перемещаться вверх, стали заходить куда-то за её затылок, и, когда прикрученный нож на древке оказался над водой, когда руки девушки достигли апогея в замахе, острога стремительно и мгновенно рванулась вниз… Нож резанул по воде, оставив всплеск, тут же острога, прошив рыбину, вонзилась в мягкий ил, хвост щокура несколько раз мотанулся по сторонам, взбаламутив речной песок… Еся с силой ткнула острогу ещё глубже в землю, потом резко выдернула её из воды, и на берег вылетел серебристый представитель сиговых пород, килограмма на полтора весом.
– Браво, браво! – раздалось на берегу, прямо перед ней. Еся так увлеклась подводной охотой, что не заметила, как из тальника вышли дядя Гена и его друг Лёха. Дядя Гена держал своё ружьё в правой руке, в то же время хлопая по ней левой ладонью, вроде как аплодировал. Лёха стоял за ним прямо за левым плечом и тоже пытался аплодировать, с той разницей, что в руках у него были три тушки куропаток.
– Крас-сиво! – сказал дядя Гена, – А главное, какой видок! Амазонка с копьём! Обожаю воинственных женщин. Но! – поднял он ружьё, словно собираясь клич издать, – Воинственной женщине просто необходим воинственный мужчина! Кстати, тут вот курочек пострелял… угостить? У меня моторист… – он оглянулся и добавил тихо, – собака… – тут же громче, – прекрасно готовит курочек. Мы приглашаем Вас, девушка, в нашу скромную обитель. А?