– Ну да… – согласился он, вспомнив университетскую жизнь.
– А сейчас занимаешься всем этим или уже время не то, жизнь другая, лень и всё прочее, что приходит с годами?
– Всё на месте, – ответил твёрдо Никита.
– Ух, ты! – явно вырвалось у Тани, она внимательно посмотрела на Никиту, даже более чем внимательно, можно сказать, продолжительно-пристально, договорила тихо, – Даже завидно.
При этих словах Никиту словно забросили в далёкие годы его учёбы в университете. Общежитие, пьянки, лекции с больной головой, секция тяжёлой атлетики, куда он ходил, вечерние клубы, друзья, и везде: Таня, Таня, Таня… Одна Таня, которую он боготворил как девушку из другого мира, как единственную, которая была непохожа ни на кого вокруг, ни на одну другую, которую не могла заменить ни одна другая… Таня.
Когда он танцевал с ней в клубах, то казалось, что сцена растворялась, танцевальный пятачок расширялся, люди рядом сливались в одну пёструю стену, музыка лилась с неба… И вот только эти ясные зелёные глаза… чёрные брови, чуть подведённые каким-то цветом веки… Радуга.
Но танец заканчивался, и Таня становилась опять обычной, недосягаемой и сколько бы он ни пытался, старалась всегда уйти от прямого ответа на его вопрос… единственный вопрос. Никите казалось, что Тане нравится его отношение к ней, но только и нравится. На что-то большее с ним она не готова. Он ждал. Ждал. В любви, правда, так и не объяснился. Ну, а как бы поступил другой приличный парень?.. Никита иногда и сам не понимал, в кого он влюблён: в Татьяну или свою Радугу? Бывает, мы влюблены в того, кого нет. Бывает, мы влюблены в образ, который создаём сами. Есть выражение у медиков: мозг умеет дорисовывать. Это значит, что видишь пень, а мозг рисует кикимору. Так и здесь, наше сознание, а может, и подсознание, умеет хорошо дорисовывать образ женский… Видишь девушку, а внутреннее состояние твоё рисует перед тобой Богиню Утренней Зари. Причём ту Богиню, которую ты сам в своей голове нарисовал и создал. Ты её создал, ты её творец. Кроме тебя, твоего воображения – её больше нет… нигде нет. Радуги на небе тоже нет. Капельки воды есть, солнечный свет, проходящий сквозь них, есть, а радуги?..
– Ты где? – услышал Никита рядом голос Тани.
– Вспоминаю, – сказал он.
– Что?
– Как первый раз танцевал с тобой в клубе университетском…
Таня вновь длинно, можно даже сказать, для такого вечера, бесконечно долго посмотрела на Никиту. Может, тоже вспомнила?
– Ты тогда первый раз назвал меня Радугой, – сказала она, тут же улыбнулась, – я была жутко накрашена.