— Да.
— Простите, я вас не представил, — спохватился Турецкий. — Владимир, Лидия. Лидия, Владимир. Я завтра отбываю в солнечную Швейцарию, и в мое отсутствие Вова за тобой присмотрит, хорошо?
— Хорошо.
Турецкий ободряюще похлопал Ильина по плечу:
— Предлагаю тебе остаться и помочь девушке сломать ногу, а заодно поближе познакомитесь.
— Что, простите, помочь сделать?!
— Сломать ногу, — повторил Турецкий. — Нужно, чтобы у нее появился хороший повод не ходить на работу. Не просто бюллетень про сопли, а серьезная травма, например перелом ноги, а лучше двух, чтобы у ее начальства не возникло желания подарить ей костыли и все-таки призвать на службу.
— Сан Борисович, можно вас на минутку. — Так ничего и не понявший Ильин потащил Турецкого в коридор. — Она у нас кто, подозреваемая или свидетель?
— Никто. Она вообще не по этому делу. Все, что я тебе там про голову говорил, что отвинчу и тому подобное, забудь. Охранять девушку я тебе не приказываю, а прошу. Личная просьба, понимаешь, нижайшая, но откажешься — я обижусь. Плевать на службу и личную жизнь не обязательно, просто держи на контроле, созванивайтесь, например, каждые два часа.
— А от кого охранять?
— От этого, которого ты видел…
— Он на самом деле советник президента?
— Он пешка, черный пиаровец, наябедничать, правда, может, но не более того. Да, есть еще двое: Тихонов и Свешников — эти у нас тоже советники, но депутата Госдумы, один просто мордатый, а второй мордатый с косичкой. И по возможности разбирайся сам, привлекать коллег крайне нежелательно.
— Из-за папы?
— Точно.
— А кто у нас папа?
Турецкий колебался некоторое время, но все же ответил.
— Меркулов Константин Дмитриевич. Услышал? А теперь забудь.
— Он не в курсе?
— Нет, и не дай бог тебе его в это посвятить. Каждому, кто будет к ней приставать, бей морду, не задумываясь, можешь даже применить оружие, но только в крайнем случае, конечно. Если что, вали все на меня: я приказал, а ты приказы не обсуждаешь.
Инара. Январь 1973
— Я уезжаю через два дня, может, увидимся?
Замятин позвонил неожиданно среди ночи. После суда они не общались целый год. Встречались несколько раз на улице, здоровались, и все. Видеть его Инаре не хотелось, воспоминания были слишком отвратительные. Он вел себя просто мерзко. И хотя, наверное, так было нужно, более того, она ведь знала, что так будет, — все равно не думала, что будет настолько «так».
— Это обязательно?
— Пожалуйста, Инара. Я завтра зайду вечером, хорошо?
— Хорошо.
Он пришел с огромным букетом, стоял потупив глаза и ждал, что она его пригласит в дом. Она не пригласила. Вышла на площадку и захлопнула дверь.