Когда на генпрокуроре не осталось от булавок живого места, на столе у секретарши в очередной раз зазвонил телефон. Шеф, догадался Хмуренко по изменившемуся выражению ее лица.
— Александр Сергеевич, проходите. Петр Витальевич ждет вас, — подтвердила она его предположение.
Оказывается, он все это время сидел у себя в кабинете один! И занимался чем-то архиважным. Настолько, что надо было его, Хмуренко, томить полчаса в приемной.
— Здравствуйте, Петр Витальевич. — Хмуренко поздоровался первым, как будто именно он был хозяином кабинета, продолжая бушевать внутри себя и не слишком скрывая это. — Не стану вас долго задерживать, дела, я понимаю…
— Да-да, конечно, — как ни в чем не бывало деловито подхватил Петр Витальевич, — давайте сразу к делу. Я был на совете акционеров… Вы же знаете, что сегодня был совет акционеров?
— Да, за новостями слежу.
— Так вот, сегодня Вилли Геннадиевич был собственной персоной. И в открытую вас защищал. В наблюдательном совете кое-кто прямо жаром пышет против вас и говорил очень нелицеприятные вещи. Я не буду называть по имени-отчеству, вы, наверное, сами догадываетесь. И не он один, хочу вас предупредить, — вы же понимаете, какая там обстановка, и как они стремятся сожрать любого порядочного журналиста. Я, между прочим, тоже взял слово и выступил в вашу поддержку, чтобы вы не подумали… От нашего лица, от журналистской братии. — Петр Витальевич замолчал, очевидно ожидая благодарности, но Хмуренко с профессионально отработанным выражением глубокой заинтересованности молча смотрел ему в глаза… От журналистской братии! Засранец. За всю жизнь не напечатал ни единой строчки и не сказал ни слова в эфире. А в поддержку выступил! Герой России! Осмелился Сосновскому прилюдно лизнуть задницу… — Так вот. По поводу, значит, вашего цикла передач, который вы заявили в субботнем эфире. На всякий случай напишите сейчас заявление об отпуске по состоянию здоровья, если понадобится мы его потом обнародуем, чтобы не выглядело… Ни с вашей, ни с моей стороны…
— Спасибо, Петр Витальевич. Я абсолютно здоров!
— Но тогда в случае чего я же не смогу вас выручить! Вам надо заручиться… Ну большей, нежели моя, поддержкой, вы же понимаете. В общем, Александр Сергеевич, если мне навяжут решение о вашем увольнении, я вынужден буду его подписать. Поймите…
— Я все понимаю! — Хмуренко встал. — Если вы помните, я сам не так давно сидел на вашем месте, пока не было принято решение о моем очередном увольнении. Считайте, что вы меня предупредили.
Миша Лепешкин трудился за компьютером, оседлав кресло задом наперед, и, свесив руки через спинку, быстро и сосредоточенно нажимал на клавиши. Было видно, что он дозрел. Рядом с ним пристроилась первая помощница Хмуренко — Лада Рябец, она рассеянно поглядывала на экран и нетерпеливо теребила сумочку.