— А вот есть у него или был такой друг — Хватов… Не знаете такого?
— Это который Димон, что ли? Знать не знаю, а слышать слышал. Мечтаю поймать да набить морду — эта сволочь не одну душу уже загубила. Вот кто наркотой-то торгует!
— Да? А я вот сейчас смотрел завьяловское дело, там записано совсем по-другому…
— Не знаю, как там записано, а как на самом деле — тут всем известно…
— Скажите, лейтенант, а мы с вами не могли бы попасть к Завьялову в квартиру? Я подозреваю, что там вполне может обнаружиться что-то, что поможет выяснить, кто причастен к его гибели…
Лейтенант задумался.
— Вообще-то непорядок. Вскрывать дверь я пока не имею права… Но у соседей ключи есть, может, вам повезет. Давайте поспрашиваем…
Наконец-то они добрались до дома Завьялова. Это была самая настоящая хрущоба — панельная пятиэтажка с балконами, поддерживаемыми идущими от первого этажа до последнего бетонными столбами.
— Что характерно, — сказал лейтенант, посмотрев куда-то вверх, — слышимость здесь хорошая. Гражданка Пискунова, та, что меня вызвала, говорит по телефону: помогите, ради Христа, орет мой сосед, как резаный, уже битых два часа. То ли пьянка опять у него, то ли, может, убивает кто-нибудь. Уж очень страшные крики… А я знаю: она всегда или под дверью подслушивает, или через стенку… Есть такие старухи, все-то им надо — и кто во сколько пришел, и кто кого привел, и кто сколько получает…
— Ну и что там оказалось? — спросил Денис нетерпеливо; главное просто терялось в подробностях, которые вываливал на него Ручкин.
Участковый продолжил свой рассказ, и картина нарисовалась примерно такая.
…Его встретила звонившая соседка и — полная тишина на площадке.
— Вы не ошиблись? — спросил он у соседки. — Точно у Завьяловых кричали?
Пискунова обиженно поджала губы. Ручкин надавил кнопку звонка — никаких признаков жизни.
— Ну как же тут ошибешься, Степан Иванович, — вздохнула соседка. — У нас дом — сами знаете, как из картона — все слышно. Там у него кто-то был, сначала они тихо разговаривали, нормально, а потом Ярик как завопит дурным голосом: «Я тебе не этот… не лох какой-нибудь! На хрен мне твоя тысяча! Почему я должен задаром отдавать! Обещал бабки — значит, гони бабки!» Ну, и дальше все в таком же духе, все на каком-то жаргоне, я половину и не поняла. Ярослав все твердит «гони бабки», раз обещал, а тот, что пришел, сначала молчал, а потом Ярослав как закричит — мне даже нехорошо стало, и тот говорит: «Ты понял, сучонок! Захочу — и так все отдашь, а не отдашь — будешь иметь бледный вид! Хочешь, хоть сейчас утюгом по тебе пройдусь, а хочешь — градусник тебе в…» Вы извините, — засмущалась соседка, — я вам стесняюсь сказать, куда он ему грозил градусник засунуть, а потом раздавить. Ну вы понимаете, да? И он, видно, держал Ярика за горло, потому что тот хрипел так страшно — все хотел что-то выговорить и не мог…