беспокойтесь. Кстати, можем теперь приступать к спальням, если вы не
против.
– Я не против, – кивнула Джина.
***
Обратно в деревню Мальвина возвратилась только поздней ночью, так
ничего и не выяснив в доме Олега Серова. Настроение было просто
отвратительным: мало того, что не получилось откопать ничего интересного,
так и к Борису Пиваку не хватило времени наведаться, а оставаться на ночь в
чужом городе совершенно не хотелось.
– Ну, не грусти, кукла. Еще не все потеряно, – утешал супругу Алекс. –
Вот увидишь, мы с тобой все-таки доберемся до истины и прижмем убийцу
Серова к стенке.
– Боюсь, что ни до чего мы уже не доберемся, – сокрушенно произнесла
Мальвина. – Сколько я ни пытаюсь выяснить хоть что-то конкретное,
доказать твою невиновность никак не удается…
Алекс обнял любимую, вытер навернувшиеся на ее глазах слезы.
126
– Милая, не стоит отчаиваться – может быть, следствие скоро во всем
разберется… Не зря же ты им подкинула информацию об Иденборге!
– Как бы они эту информацию против нас и не использовали!
Мальвина, продолжая всхлипывать, начала развязывать пояс белого
халата, который так и не успела снять после «санитарной обработки». Халат
соскользнул и упал к ногам. Тут же из кармана выскочил конверт. Что это?
Ах, да! Письмо любовницы Олега. А Мальвина уже и забыла о нем!
Алекс поднял письмо, развернул его…
– Читай вслух, – скомандовала супруга. – Я его не успела прочесть до
конца…
«…должна сообщить тебе правду, правду о которой ты и не
догадывался… Правду, в которую ты можешь и не поверить, но промолчать я
не могу! Я не могу молчать не потому, что чего-то испугалась, а потому, что
все так же сильно люблю тебя, и все также дорожу тобой. Да, я ушла… Но
ушла не по своей воле! Это все она, твоя дочь… Это Карина! Она сказала
мне, что знает о наших отношениях, знает, что у нас роман. И еще сказала,
что у тебя роман не только со мной. Она подробно рассказа мне о некой
Виолетте, которая работает у тебя на фирме и с которой ты спишь. Да,
именно так она мне и сказала. А еще дала номер телефона свидетельницы,
которая все это подтвердит. На мой вопрос, зачем она мне это сказала, твоя
дочь ответила, что ей противно знать о любовницах отца и молчать. Она не
может рассказать все Джине – ее это просто убьет – и поэтому хочет сама
разобраться со всеми нами: тобой и твоими любовницами. Карина сказала
мне, что разговаривать с тобой считает бесполезным, а вот с нами, твоими
женщинами, очень даже продуктивным: мы должны сами все понять. И,
знаешь, твоя дочь оказалась права – я поверила ей и прервала с тобой
отношения… Прервала отношения, но не чувства…»