нужный разговор. – Я еще раз хорошенько подумаю… Все-таки цену вы
назвали не малую.
– Но и не большую, – возразил Пивак. – Впрочем, дело ваше.
Юля закрыла за Мальвиной дверь, не забыв пригласить ее заглянуть
снова.
Мальвина вышла на улицу, села в машину. Почему-то захотелось
закурить, но Мальвина не курила уже лет десять, да и десять лет назад она
просто баловалась сигаретами, никогда не имея зависимости от табака. Но
сейчас почему-то не хватало этого едкого дыма во рту.
Что было теперь делать? Неужели придется остановить расследование
и дожидаться, пока пошевелится милиция? Но ведь совершенно не факт то,
что органы начнут копать в нужном направлении: скорее всего, сейчас просто
идет поиск неопровержимых доказательств вины Алекса. «Его посадят! – в
ужасе подумала Мальвина. – Его посадят, а я останусь одна!» Больше всего
Мальвину пугала доля жены уголовника: вроде и муж есть, и в то же время
нет его. В итоге ни новых отношений не построить, ни пожить по-
человечески.
Мальвина всхлипнула: раз, другой, затем зарыдала в полный голос.
Ужасные картины рисовало воспаленное сознание: вот она, Мальвина, такая
молодая и красивая собирает передачу мужу на зону, а Алекс сидит там, за
решеткой, уже весь избитый, больной, с красными отекшими глазами…
Картинка была на столько ясной, что Мальвина вздрогнула, пытаясь отогнать
ее.
«Поеду в дом Серовых! – пришла неожиданная мысль. – Где наша не
пропадала!»
Не долго думая, Мальвина надавила на газ и помчалась вперед в
поисках нужной улицы и дома.
***
– А где Эдик? – спросила Джина у дочери своим таким красивым
ровным голосом. Впрочем, в Джине все было идеально: и лицо, и фигура, и
голос…
– Не знаю! – лихо соврала Карина, принимая беспечный вид. –
Наверное, опять гуляет где-нибудь…
Говорить матери правду о том, что Эдик заперся в дальней комнате на
первом этаже и предается всем возможным извращениям, Карина не хотела.
Она любила мать и боялась за нее, за ее нервы.
– Понятно, – улыбнулась Джина. – А ты почему дома сидишь, малышка?
61
– Тебя ждала, – ответила Карина, заглядывая Джине в глаза, ловя в них
любовь и заботу и боясь, что какая-то их часть ускользнет, пронесется мимо
нее к другим. – А гулять попозже пойду, когда ты спать ляжешь…
Джина обняла дочь, улыбаясь: какая все-таки замечательная ее Карина!
Сама не думала, что можно воспитать такую дочь: любящую, добрую,
нежную, почтительную к родителям…
Мечтания Джины перебила горничная, которая подошла с сообщением
о нежданной гостье, представившейся Валентиной Петровой.
– Что она хочет? – спросила Джина.
– Говорит, что ей необходимо поговорить с вами, – отрапортовала